Девятая Парковая Авеню (СИ)

— Ты же сам всё видел, детка, — я пресёк разгорающийся спор, прижав палец к его коралловым губам. По очереди надел на Кси браслет, тонкое кольцо, навязчиво напоминавшее обручальное, и, с большим трепетом — венец. Потом малыш, очень смущаясь, повторил процедуру на мне, потрогал свою корону, почти сливавшуюся по цвету с волосами, и нахмурился.

— Кто написал записку?

— Для тебя это так важно?

— Нет, если ты не можешь говорить, но… что это за секрет такой? Мистический. Сатанинский…

— Это один мой очень хороший друг, которого ты не знаешь и вряд ли познакомишься до того, как… — я запнулся, чуть не ляпнув «умрёшь», и повертел в руках часы. Независимо от положения, боком или верх ногами, песок сыпался в одну сторону, безостановочно, мелкими голубыми крупинками. В верхней части его пока больше, чем в нижней, хотя намного ли — трудно сказать. Я положил часы вместе с кинжалом обратно в кейс и закрыл его. — Как там Крис? Или ты не знаешь, в каком состоянии оставлял его и Юрки?

— Перед тем как устраиваться трахаться с ним в ванне, Кирсти сказал, что вечером заедет попрощаться с нами. Он остаётся… и настоятельно зовёт нас в гости через полгода, по окончанию концертного тура Ice Devil.

— Я и не сомневался в этом. Что ж, лапочка, пошли, наверно, перед отлётом наведаемся в секс-шоп многоуважаемого папы Лайта, прикупим там тебе что-нибудь вкусненькое, потом пошляемся немного по улицам, найдём уютный мексиканский ресторанчик, поужинаем и в аэропорт.

— А… постель?! — он с надеждой потерся носом об мой. Венец съехал на лоб, и я поправил его в лёгком беспокойстве.

— Сейчас?

— Ну да!

— Мой неугомонный, — я показал ему язык, балуясь, — может, хочешь сам?

— Что «сам»? — вижу по глазам, он превосходно меня понял, но боится поверить. — А ты сам-то этого хочешь?

— Почему бы и нет. Я же не просто так назвался твоим секс-эскортом, — я соблазнительно улыбнулся, повергая его в дополнительное смущение, и снова высунул язык, протянув к нему поближе. Ксавьер быстро облизал его своим, возбуждающе вздохнул, зажмурившись, и начал раздеваться. Медленно, скользя по пуговицам кончиками пальцев. Тонкая белая рубашка, контрастно чёрная майка с рогатой пастью дьявола… хм, это знак, ещё один. Носочки, красиво полетевшие за кровать, узкие джинсы… С ними он совсем не спешил, задержав пальцы на молнии, покачивая бедрами и заставляя меня вжимать ногти в ладони при виде его развратно выпирающих тазовых косточек. Я поглядывал на них жадным оком, истекая слюной… ожидал окончания волнующего действа. Потом не выдержал и отвернулся, ложась на бок. У него вырвался вздох облегчения. Похоже, его тормозил мой пожирающий взгляд.

А теперь я слышу глухой шелест падающей ткани. Он переступает через джинсы и наклоняется… Я вздрогнул, резко свернув шею, и встретился с его затуманенным взглядом.

— Хорошо, Ангел. Я попробую… тебя. Но только один раз, — он нервно покусывал губы, опускаясь позади меня на постель, потом обнял очень робко и тихо шепнул: — Умоляю, не спрашивай почему. По-моему, это очевидно…

*

После многократных путешествий в Финляндию на теле осталась очередная татуировка (довольно удачный автограф Кирсти, помещённый Хюге мне на спину под другим рисунком), а в душе — безотчётная тревога и тоска.

Я сжимаю в объятьях своего нежного малыша, сидя в столовой своего дома на следующее утро после возвращения, и слежу за тем, как хлопочет Себастьян, готовящий нам свой последний завтрак. Последний, потому что его задание закончено, и я останусь пока без повара.

— Ангел… — шепчет Кси, чуточку шевелясь и ёрзая. — Когда ты идёшь на работу?

— Сегодня. Уволюсь, отвешу кое-кому прощальный пинок под зад и сразу вернусь домой.

— Почему уволишься?

— Хочешь, чтобы я остался киллером?!

— Ну… там же твой крёстный. И мой дядя. А нельзя в корпорации устроиться на какую-нибудь другую должность?

— Ты хочешь, чтобы я работал?

— Не очень, но… это ведь необходимо. Для нормальной полноценной жизни. Я не хочу, чтоб ты умер от безделья. Сам я при любом раскладе продолжу учёбу и мы полдня всё равно не будем видеться. Зато, если у тебя будет плавающий график, ты сможешь приезжать на машине и забирать меня из колледжа…

Я потёр виски, постаравшись соображать быстрее.

— Давай договоримся так: до сентября у нас обоих будут каникулы. Мы заслужили отдых.

— Ладно. После завтрака, пока ты будешь на работе, я съезжу домой, на Девятую Парковую авеню, — он взял вилочку и пересел на стул рядом. — Приятного аппетита…

*

— Президент в отпуске, — Хардинг холодно посмотрел на меня сквозь лупу, с помощью которой изучал чьи-то отпечатки пальцев. — Можешь писать заявление об уходе, если хочешь, но сам я тебя уволить не могу. По одному из тайных внутренних приказов ты подчиняешься непосредственно Кареллену… и исключительно ему. Так что заявление будет валяться у секретаря ещё целый месяц.

— Так что, ты меня ещё месяц заставишь работать?

— Нет, если сам не желаешь. Ты официально в отпуске, жаришься под тропическим солнцем на Сейшелах, забыл? Забыл… — он отложил бумаги и потянул меня за талию к себе. — Ты уходишь от меня, бэби?