Девятая Парковая Авеню (СИ)

— И не ел, — с насмешливой заботливостью подсказал я.

— Да, и не ел. Только вот дня четыре-пять назад начал кормить Фредди…

— Чего?!

— Ну… Руперт тебе не сказал? Впрочем, понимаю, он, скорее всего, вообще ни о чём не знает. Альфред поселился в гостевой комнате, обшитой дубовыми панелями, с потолком, расписанным фресками на сатанинскую тематику, которая находится через дверь от твоей спальни…

— Ладно, достаточно. Как ты мог вообще пустить его в мой дом без разрешения?

— Он был жалкий, забитый и измученный. А ещё, что для меня, как для повара, было куда страшнее, был истощённым. Исхудавшим, как скелет. Он приполз ночью, похоже, сразу же после побега из дому. У меня сердце облилось кровью при одном взгляде на него. Я не мог не пригласить его в дом, — повар неохотно выпустил меня из объятий. — Я сильно провинился, Анжэ?

— Средне, — я легко взбежал по лестнице наверх и направился прямиком в свою любимую комнату — спальню. Я не сомневался, что Фредди, чинно пристроенный в гостевую, не сможет там долго оставаться и, как намагниченный, прошмыгнёт сюда. Первый взгляд, как всегда, машинально упал на постель.

— Ангел…

Созерцаю всё будто по частям: перепуганные почти что до смерти голубые глаза, помутневшие (от чего это?!) и сильно заспанные. Встрёпанные вихры отросших светло-русых волос, нездорово-бледная кожа, сухая, пергаментная… Фредди гробил себя каким-то изуверским способом, показавшимся мне ужасно знакомым. Решив по старой шпионской привычке узнать всё самостоятельно, я бегло осмотрел остальную комнату и сразу же отметил беспорядок на туалетном столике и его неплотно задвинутые ящички. Ни слова не говоря, я подошёл к столу и выдвинул верхний ящик.

— Шприц, закопченная ложечка, пакетик порошка. Альфред, ты стал наркоманом?

— Становлюсь, — глухим и охрипшим, изменившимся до неузнаваемости голосом ответил Ламарк, — из-за тебя.

— Где ты взял героин? — с нескрываемым омерзением понюхав порошок, я положил пакетик обратно в выдвижной ящик.

— Позавчера. Твой шеф достал. Вошёл, так сказать, в мое положение, — Фредди криво усмехнулся одним уголком рта. — Папа ни о чём не знает. Ни о чём кроме того, что я свихнулся… втюрившись в тебя.

— Я надеялся, что это лечится.

— Только не у меня. Точнее, только не по отношению к тебе.

— Ты хочешь сказать…

— Я всё уже испробовал. Молитвы, увещевания, спиритические сеансы, прозак, водка, секс с двумя девушками по вызову, избиение старшеклассниками. Я разве что лоботомию не сделал. Я неизлечим, — спокойно договорил мелкий и опять растянулся на постели, как и до моего появления. Судя по его виду, он очень хотел, чтобы я расположился рядом с ним. — Буду страдать психозом, наркоманией и больными фантазиями о тебе, пока не умру.

— А настоящее лекарство принять не хочешь? — мне наконец-то надоело стоять, и я уселся на стул… задом наперёд, опёршись подбородком на спинку.

— Какое настоящее? — он не сводил глаз с ног, которые мне пришлось широко раздвинуть, чтобы сесть к нему лицом.

— Обыкновенное. Которое всегда дают в таких случаях, — сидеть так оказалось неудобно. Кроме того, я устал от выданной в больнице х/б одежды. Поднялся со стула и снял рубашку. Фредди немедленно впился глазами в мои татуировки а-ля Кирсти Лайт (но нет, отнюдь не такие же, как у обожаемого финна), а точнее, в две розы, чёрными стеблями развратно уходившие в джинсы. Впился так, как будто дырку хотел во мне прожечь. Я вспомнил, что он ещё не видел меня даже полуголым, и решил проигнорировать его пожирающий взгляд. Но не удалось: остановившиеся глаза мальца драли меня так нескромно и немилосердно, что я не выдержал и сказал. — Я сейчас надену другую рубашку, домашнюю, шёлковую…

— Нет, не надо! — Фред аж вскочил и подался вперёд, умоляюще протягивая ко мне руки. — Не надевай, пожалуйста! И подойди ко мне. Прошу тебя.

— Сейчас, — я вытащил из шкафа небезызвестную темно-зелёную рубаху и накинул на плечи, но, сжалившись над беднягой, оставил незастёгнутой. Не знаю, со стороны это виднее, самому на себя мне трудно смотреть, но… я хорошо осознавал, что своим обликом беспардонно соблазняю больного Фредди. Каждым движением, взглядом и словом. Что мой голос и внезапно оголившееся тело хоронят его ещё быстрее. Что если я не остановлюсь, его остановить не смогу. А остановиться я не могу, потому что вовсе не занимаюсь развращением мальца, а веду себя как обычно. Я всего лишь переоделся! Однако что? Верно, я чудовищно красив и развратен сам по себе, без лишних движений. Просто излучаю что-то завлекающее, заставляя всех изнывать и бороться со стояком. Будь оно проклято. Я устал, я мысленно взошёл на эшафот. А потом ещё для верности повесился. Но ничего не меняется, Фредди продолжает съедать глазами мою плоть. Что я за существо такое?! Клеймённое позором, созданное для безостановочного траха…