Девятая Парковая Авеню (СИ)

— …потому что не в состоянии тебя лишиться и решили умереть все вместе, — подхватил Ксавьер и глянул на меня с диким, неистовым обожанием. — Это ярче и драматичнее, чем в опере.

— Господи, да вы вообще без тормозов!

— Стараемся… — скромно протянул Кси и бросил пустой бокал на пол.

— Второй эксперимент теперь отпадает?

Крис явно надеялся на положительный ответ, но я его огорчил:

— Нет, он гораздо серьёзнее.

*

Втроём мы поселились в моём отеле, где я снял большой и шикарный люкс. Тридцать дней мы не будем выходить на улицу, будем видеть только друг друга (обслуживающему персоналу я велел провизию оставлять под дверью), спать на одной постели и, самое главное, они не будут со мной трахаться. Трахаться друг с другом я, как последняя хитрая сволочь, им не запретил. А я, кроме вышеперечисленного, буду вести журнал наблюдений, втайне от них.

Эксперимент прост как пара валенок. Если трое мужчин выживут в четырёх стенах, запертые без друзей и родственников, без новостей и без свежего воздуха, если они не сойдут с ума и не перебьют друг друга, если их не настигнет скука в неизменно тесном обществе — они действительно хороши вместе и им можно дать шанс. Итак…

День первый. Я спал на другой кровати. Не выдержал и перелёг на неё после целого часа их полупьяных приставаний. Кси надрался даже больше Кирсти и всё пытался сделать мне минет, но в темноте не мог попасть пьяным ртом куда надо. Бедный ребёнок…

День второй. Ксавьер долго и жалостливо просил прощения. Его мучило такое похмелье, что я не мог отказать. Вечером никто не пил, ночь прошла спокойно, но… Крис подглядывал за мной в уборной. Что такого он надеялся заметить, чего ещё не видел?

День четвёртый. Как и вчера, ничего. Все чинно сидят, обрабатывают пилочками ногти, мажут их чёрным лаком, позаимствованным у Лайта, слушают музыку и кушают бананы. Остальные фрукты нетронуты.

День шестой. Кси осваивает эротические танцы. Крис ничего в них не понимает, и лапочка просил меня помочь ему. Я сказал, что подумаю. А пока он самостоятельно извивается у стены, прижимаясь и хватая её потными ладошками, выгибает шейку и одаривает меня томным взглядом, от которого я мысленно почти согласился нарушить правила игры. А ведь ещё и недели не прошло. Определённо, у него талант.

День седьмой. Я согласился помочь Ксавьеру. Для начала научил его правильно показывать стриптиз. То есть правильно раздеваться, красиво и медленно, попадая в такт. Бедняга Кирсти, глядя на наши тренировки, перепачкал спермой единственные свои приличные джинсы. Стиральная машина в отельном номере не предусмотрена, а жаль.

День десятый. Поскольку я уже не могу смотреть на расхаживающего в одних боксерских трусах Кирсти, решил постирать его джинсы. Для этой цели я полчаса застирывал их жидким мылом, согнувшись над ванной, пока какой-то псих озабоченный не попытался воткнуться мне в задницу, не снимая с нее (с задницы) штанов. Решив даже не выяснять, кто это был, я въехал удалому трахальщику кулаком по яйцам. По жалобному писку понял, что это был Кси. Странно… с каких это пор он решил стать активным?

День одиннадцатый. Джинсы ещё не высохли. А Крис с утра запачкал себе и трусы. Но их уже я стирать не буду. Пусть ходит с голой задницей, если ему так нравится. Пусть только регулярно её моет.

День двенадцатый. Ксавьер делает несомненные успехи в порнографическом искусстве. Очень ловко танцует вокруг стула и порывается его изнасиловать… профессионально грызет за ножки и лижет деревянную спинку. Лайту плохо. Мне тоже, хоть я и не признаюсь ни за что.

День тринадцатый. Кси заставил меня выломать в ванной металлическую батарею для сушки полотенец (она всё равно холодная) и разогнуть с помощью тяжелого пистолетного приклада в ровную трубу. Зачем, спрашивается… но гадал я недолго. Он сделал себе удобный пилон, как в стрип-барах, пристроив трубу посреди гостиной. Просил Кирсти подобрать подходящую музыку, но Кирсти ему не поможет, у него несварение желудка (наелся опилок с обгрызенного Ксавьером стула).

День пятнадцатый. Мы счастливо прожили половину срока. Кси научился садиться в шпагат в воздухе, бесстрашно натирать соски льдом и… совращать меня. Весь вечер провёл за чтением вслух старых финских газет (Крис так ухохотался над его произношением, что теперь не ходит, а ползает на полусогнутых, держась за живот), а ночью вылизывал мне шею и засовывал себе в пупок кубики льда.

Но самое страшное — он засовывал кубики льда и мне в пупок! Как он догадался, что меня это заводит?

День семнадцатый. Кристиан и Кси вместе ходили в туалет. Что они там делали, знает только унитаз и бачок для слива. Я их допрашивал — не раскололись. Фаянсовые сволочи…

Ночью Ксавьер был сама нежность и сладость, связал меня и засыпал целой горой льда. Постель мокрая, хоть выжимай.