Девятая Парковая Авеню (СИ)

— У меня язык почти отсох вешать ему лапшу на уши, — смеясь, ответил Санктери. — Никогда ещё столько не разговаривал… короче, у нас есть шанс. Я останусь с Ангелом. И попробую с ним ужиться. А ты что собираешься делать?

— Я думал об этом, пока вы отсутствовали. Думал о Юрки… и так и не определился. Беда в том, что я не знаю, какое он для меня имеет значение. Мы были вместе слишком долго, я устал и… И я не понимаю, что чувствую к каждому из вас.

— Слушай, Ангел… — личико Кси стало страшно серьёзным. — Говоря откровенно, в острой мешанине чувств, которые я к тебе испытываю, я не знаю, что конкретно преобладает. Я могу свободно сказать, что люблю тебя, но я по-прежнему не готов к последствиям этих слов. Может, я ещё слишком мал… а может, это что-то другое. Я никогда ещё ни с кем не встречался, ну… по-настоящему. Не имел отношений. И не испытывал серьёзных чувств. Я немножко боюсь… потому что не знаю, как это — делить с кем-то дни и ночи напролёт. Но я хочу. Хочу попробовать. Ты слышишь меня? Ты понимаешь? В любом случае я не в одном положении с Кирсти. Я свободен, насколько могу быть свободен, будучи в розыске. Теперь твоя очередь. Ты себя знаешь? Можешь с твёрдостью алмаза сказать, что я твоя судьба, с которой ты, возможно, промучишься всю свою жизнь? Тумбочка между кроватями — это, конечно, тоже вариант, но… понимаешь, после всего, что было пережито с тобой и без тебя, я хочу быть уверенным в завтрашнем дне. Если есть сомнения, лучше вовсе не начинать и не обещать. Что скажешь?

— Я хочу, чтобы вы оба… остались со мной. Но себя я почти не знаю. Моя жизнь слишком горька и изломана, я был мёртв, сожжён… кто-то заставил меня восстать из пепла. Это был мой крёстный. Его стараниями я воскрес. Но всё-таки не дышал. Дышать меня заставил ты, Кирсти. Твоя музыка… твой голос, рвущийся будто из глубины моей собственной души. Я задышал… Но всё ещё не жил. Ксавьер… ТЫ заставил меня вгрызться в шею самой жизни, заставил почувствовать её вкус, её ошеломительно бьющийся пульс, её яркий цвет и жгучий запах. Ты вырвал меня из затхлого оцепенения, из замкнутого круговорота ненависти и мести, заданий и заказов, тренировок и убийств… новой и новой крови. Я больше не хочу сеять смерть. Но чтобы научиться сеять что-то другое, мне понадобится не один час и не один день. Также я осознаю, что треугольник — неустойчивая фигура, одна вершина рано или поздно падёт. Кто-то из нас всё время будет лишним, кто-то будет ревновать, и кто-то будет сильно страдать от невозможности разорваться. После всех выложенных вами соображений я боюсь говорить, что мы можем жить вместе. Остаться должна пара. Но выбирать между вами я не могу. Я слишком сильно исстрадался по вам обоим. И я предлагаю провести два эксперимента на определение нашей верности и постоянства наших чувств. Первый займёт минуту. Второй — намного больше, месяц или два. Вы хотите попробовать?

— Да, — отозвался Кристиан.

— Колись, что ты там задумал, — велел Ксавьер и растянулся на постели.

— Я вижу на столе закупоренную бутыль шампанского. Крис, какой оно древности?

— Свежее! Купил сегодня, для Кси, но по назначению так и не использовал.

— Отлично, — я открыл бутылку, налил шампанского в три бокала и продолжил: — Слушайте сюда. Сейчас вы отвернётесь и я подсыплю в один из бокалов цианистого калия. Потом отвернусь я, а вы эти бокалы хорошенько попереставляете, перепутав между собой. Уровень шампанского в каждом я сделаю совершено одинаковым, так что отличить будет невозможно. А потом мы выпьем. И кто-то из нас автоматически отпадёт. И произойдёт это исключительно по воле Божьей.

Повисло молчание.

«Ты хочешь убить? Их?! Ты?! Который только что на словах отказался сеять смерть?»

— Если яд достанется тебе, Ангел, я покончу с собой, — в конце концов, выдавил Кси, бледнея.

— Я тоже, — поддержал Лайт.

— Вы можете предложить что-нибудь другое?

Поскольку они не отвечали, я достал платиновый пистолет, открыл его и вытащил из магазина одну пулю необычного красного цвета.

— Отворачивайтесь, — разломав капсулу (а это была именно капсула), я вылил в шампанское несколько желтоватых капель. — Теперь ваша очередь.

Переставляя бокалы, они о чём-то шептались, потом позвали меня за стол.

— Ну что… — мрачно сказал финн. — Пьём?

— А ты передумал? — Ксавьер смотрел на него сквозь шипящую пузырьками жидкость.

— Нет. Твоё здоровье, Ангел, — легонько стукнувшись об мой бокал, он выпил всё до последней капли, следя краем глаза за моей реакцией.

— Твоё здоровье, — эхом повторил Кси и тоже выпил до дна.

— Это ужасно… — пробормотал я и отодвинул от себя шампанское.

— Что ужасно? — с любопытством спросили они в унисон.

— Ваша преданность. А если бы я действительно налил цианистого калия?!

— Так ты…

— Олухи вы мои наивные! Неужели вы всерьез думаете, что я мог вас убить собственными руками?!

— Но так нечестно! — возопил Кси. — Зачем мы тогда смешивали шампанское?!

— Простите, ЧТО вы делали?

— Мы потихоньку слили все в один бокал, — пояснил Кирсти, — а потом обратно разлили по трём…