Девятая Парковая Авеню (СИ)

— Ну что он с тобой сделает? — утешал финна малыш, пока мы на лифте поднимались в студию. — Поорёт, поразоряется, устроит вырванные годы, разъярённо попрыгает вокруг тебя, потрясая кулаками и в который раз напомнит, что ты засранец и дрянь неблагодарная… ну… да, приятного мало.

Крис только уныло засопел носом и посторонился, пропуская вперёд меня и судорожно сжимаясь вокруг маленькой ладошки Кси.

— Вы ведь не позволите сожрать меня живьём? — прошептал он срывающимся голосом, когда мои пальцы легли на ручку широкой металлической двери.

— Сначала тебя нежно пристукнут, а потом хорошенько изжарят. И только потом уже сожрут. На последнем этапе ты точно ничего не почувствуешь, — «успокоил» я и открыл дверь.

Оживленный гул, ещё секунду царивший в помещении, обратился в гробовую тишину. Окружённый мёртвым молчанием, я созерцал умопомрачительное переплетение проводов на полу. А ещё: колонки, усилители и кучу всяческой безымянной аппаратуры, которую видел часто, но так и не удосужился узнать, с чем её едят; ударную установку “Tama” с белыми дарксайнами на чёрных вертикальных барабанах; выпавший из рук Мижэ бас, застывшего в столбняке Бартона (его пальцы благополучно застряли между клавиш синтезатора); Линдстрёма, в панике закусившего один свой дред… И, наконец, мой взгляд остановился на Сеппо. Менеджер восседал на буфере от звуковых усилителей, в руках у него было зажато по бутылке J"agermeister, а в зубах дымилась почти докуренная сигарета. Мне пришлось слегка наподдать Крису под ослабевшую коленку, чтобы он не умчался стремглав из студии, и (после минуты напрасного ожидания, что фронтмен группы сам откроет рот) заговорить:

— Салют. Сеппо, мы пришли.

— Я вижу… — протянул менеджер, слезая с буфера и ставя бутылки на пол. — И то, что я вижу, мне ужасно не нравится.

Кристиан сильно побледнел (куда уж сильнее?! он и так белее смерти!) и попробовал отступить на шаг, но натолкнулся тощей задницей на меня.

— Помни, прежде чем изжарить, тебя ещё нужно поймать, — шепнул я на ухо страдальцу, зарылся носом в его спутанные волосы и поцеловал в татуировку на шее под затылком. В бессменный дарксайн… придуманный им самим знак дьявола льда.

Ободрённый всем этим (особенно последним), несравненный Кирсти Лайт обрёл свою обычную нагловатую насмешливость:

— У меня что, прикид подгулял? Или глаза плохо накрашены? Что тебе не нравится?

— Ты где шлялся, подлец? — ласково-угрожающе пропел Сеппо и подтащил его к себе за шиворот.

Кси тут же встрепенулся:

— Но-но-но, без рукоприкладства, пожалуйста! — лапочка потянул Кирсти на себя (его ладошка по-прежнему оставалась в руке финна), и Сеппо, не подозревавший о такой силе и прыти у хрупкого и тоненького подростка, выпустил Лайта и слегка изумился.

— Это… заговор! Заговор против меня! А вы… — он ткнул пальцем в Ксавьера и с яростью очень выразительно глянул мне в глаза, — его сообщники!

— Мы ему не сообщники, а любовники, — заулыбавшись, поправил малыш Санктери. — Целый месяц Кирсти был в нашем безраздельном владении, а теперь мы его возвращаем.

— Это очень великодушно с вашей стороны, — надменно ответил Сеппо, с изрядной долей яда в голосе, и пошёл к двери, — но группа Ice Devil в Кристиане больше не нуждается.

— Что?! — я не поверил ушам даже больше пошатнувшегося Криса.

— Подробности можете узнать от ребят, — менеджер указал головой на застывших музыкантов.

— Тебя не было слишком долго, — донельзя виноватым голосом пролепетал Линдстрём, вступая в разговор, и с какой-то отчаянной ненавистью швырнул свою гитару на пол, — и Сеппо решил всё за меня!

— Мы согласились, — поддержал расстроенного гитариста Мижэ. — Выбора не было. Тур и…

— И тебя все равно нельзя было никем быстро заменить, — робко вмешался Гас, выползая из-за барабанов, — вот мы и подумали…

— Что он с нами с самого начала. И будет хорошим вокалистом и гитаристом в одном лице, — закончил Бартон и низко надвинул шляпу на лоб.

— Кто «он»? — нетерпеливо спросил Кси, поднимая с пола электрогитару.

Группа молчала.

— Сеппо?.. — я с надеждой оглянулся на дверь — менеджер все еще там стоял.

Усмехнулся умоляющим ноткам в моем голосе и, прежде чем покинуть студию, мрачно изрек:

— Дредоголовый ваш. Взял новое имя «Лазер». Или, если кому-то больше по нраву старое — Микко Линдстрём.

*

— Он — вокалист Ice Devil?! Он?! Бред сивой кобылы! В башке не укладывается! — Кирсти сидел на самом большом барабане, услужливо пододвинутом Гасиком, крепко обхватив грязную голову руками, и дымил без передышки уже около часа. Сигареты ему в рот совал Мижэ, чьи хищные глаза и больные порывистые движения лучше всяких слов доказывали, как он соскучился по зелёноглазой пропаже.

Линдстрём распластался на полу рядом со мной (непонятно почему, но уселся он между ног у Кси) и подавленно молчал. Ксавьер поддерживал его своеобразно, как-то уж очень участливо шепча на ушко разные нежности (и заставляя меня то хихикать, то ревновать):