Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды

— Я с ним познакомился, еще когда он в первый раз в плену был. Здесь, в Залах Мандоса. Намо к нему заходил, ну и я… подслушивал… — Тирзэ вздохнул. — А потом я отпросился к нему, в Средиземье. Там было так интересно… Красиво. И народ славный. И я все думал — может, Валар просто не видели этого, просто какое-то непонимание…

— И если всем все объяснить, то настанет мир и всеобщее ликование…

— А почему — нет?! — взвился Тирзэ. — Теперь-то я понимаю, что если на самом деле каждый только и думает, как власть удержать или чтобы по голове не получить, то эти мир и взаимопонимание никому даром не нужны! Некоторым вообще скучно, когда никого не режут… — Майа расхаживал по комнате, размахивая руками от волнения.

— И ты все же попытался?

— Попытался… С Таникветиль открывается прекрасный вид… вот только падать неприятно — даже для майа… — Тирзэ поморщился.

Глаза Аллора стали ледяными. Майа продолжал — как будто выговаривался за многие годы:

— Сказали: врагу продался, сволочь!.. А ведь я действительно Свет тоже любил…

— А Намо…

— А что — Намо? Что он против всех сделать мог?

— Но ты ведь был посланником… Впрочем, о чем это я? С вражескими пособниками ни к чему церемониться…

— Вот именно. Меня судили как отступника. А Намо… сидел как окаменелый… До сих пор себе простить не может — я-то простил…

— И с тех пор ты здесь?

— Да. А куда я отсюда? Как очнулся, плащом этим накрытый, думал — убегу. Туда. А потом представил виноватую физиономию Мелькора… А у Намо такие глаза были… Он мне, конечно, сказал, что я его могу своим Валой не считать, что он трус и ничтожество, раз не смог меня защитить, и что поможет мне бежать из Валинора… А я остался. Не смог его бросить. Вот и «живу» потихоньку. — Тирзэ усмехнулся. — Чертоги Мандоса велики, кто меня среди призраков искать будет? Так что… общаюсь, новости разные узнаю, с Намо и Вайрэ сидим, беседуем — иногда. Пишу вот, рисовать порой берусь… Ты ко мне заглядывай — даже если выйдешь отсюда…

Аллор взял со стола один из рисунков:

— У тебя хорошая рука.

— Спасибо. А ты в этом смыслишь, я вижу…

— Почему ты так думаешь?

— Ну ты смотришь как-то правильно…

— При жизни меня называли арбитром изящества. И вообще я люблю… любил рисовать… Может, у тебя литок найдется? И для письма что-то…

Тирзэ протянул ему лист бумаги, кисть и баночку с тушью.

В первом наброске майа узнал себя, потом возникли драконы, странные деревья, сплетающиеся в танце фигуры… Еще один быстрый росчерк, явно в задумчивости — на бумаге появилось девичье лицо с большими приподнятыми к вискам глазами, слегка вздернутым носом и насмешливой улыбкой. Пышные кудрявые волосы обрамляли его.

— Слушай, это лицо мне знакомо. Кто это?

— Так… некто…

Тирзэ наморщил лоб, что-то вспоминая.

— Но я видел ее. Здесь. В Залах Людей.

Аллор резко повернулся к нему, оторвавшись от листа. Капля туши сорвалась с кисти, одев плечи нарисованной девушки черным плащом.

Тирзэ вздрогнул от неожиданной реакции.

— Где? — прошептал Аллор.

— В Залах Людей. Давно… около трех тысяч лет назад. Да, это она.

— Три тысячи… И? Рассказывай все, подробно! — Майа стиснул кисть Тирзэ с неожиданной для хрупких на вид пальцев силой.

— Отпусти, больно, ты что?! — Пальцы разжались, Тирзэ высвободил руку. — Что с тобой?

— Рассказывай, — повторил Аллор.

— Она появилась в Залах Людей. Я сначала подумал, что это мальчишка, подросток. Одежда пыльная, рваная. Окликнул — обернулся, вижу — девчонка. Хмурая. — Это, говорит, чертоги Мандоса? — Да, отвечаю. — Можно гут присесть? — Отчего же нет?

Она села, прислонившись к стене, и прикрыла глаза. Странным мне это показалось. Я вышел: она явно была не в духе. Ладно. Захожу через день-два — люди обычно уходят дальше, а она сидит. Только в дальний от выхода угол перебралась. Тут я не выдержал. Почему ты еще здесь? — спрашиваю.

— А что, нельзя?

— Тебе придется уйти. Люди здесь не задерживаются.

— Обычно. Но… может быть, все-таки можно?

— Не сможешь, — говорю. — Ты и так долго удерживаешься. Людей как бы уносит течением — туда, на Пути.

— Я не могу сейчас уйти на Пути.

— Невозможно.

— А как же Берен?

— Он бы вынужден был уйти. Приди Лютиэнь днем позже — и все.

— Днем… — И голову опустила. — Нет, мне долго придется ждать… Может, до конца Времен…

— Что у тебя стряслось? — спрашиваю. Хотел по голове погладить — вздрогнула, отодвинулась.

— Ничего, — говорит, — особенного. Просто ждать мне долго придется — оттуда быстро не возвращаются…

— Откуда? Ты хоть расскажи.

— Из преисподней, — отвечает, а глаза застывшие.

Тирзэ взглянул на Аллора. При последних словах его пальцы сжали подлокотник так, что тот хрустнул.

— Так она знает… знала…

— Послушай, Аллор, объясни, кто она?

— Девушка, которую я полюбил и которая полюбила меня, — вот кто.

— Она продолжала любить тебя, даже когда ты стал призраком?

— Когда мы познакомились, я им был уже давно. Брови Тирзэ поползли вверх.

— Это не из-за нее ты с Гортхауэром разругался? Аллор неопределенно кивнул:

— Значит, она видела. Конечно, душа ведь не сразу покидает тело. А дальше — что?