Девятьсот восемьдесят восьмой

— Живет здесь одна, — вдруг вспомнил мужчина, почесывая лоб. — Люди говорят, что она вроде как местная сумасшедшая, но я слышал, будто и не так это вовсе. Не знаю, честно говоря. Сам я с ней не встречался, но был у меня знакомый, которому она зуб вылечила. Может, и брехня все это. А может, и нет.

— Где живет? — быстро спросил Марсель, ухватившись за эту информацию, как совсем недавно хватался за соломинку.

— На кой она тебе? — удивился Бажен. — Говорю же, не в себе старуха. К тому же ее дом на отшибе самом находится, там, где лес раньше был.

— Пожалуйста, расскажи поподробнее, — взмолился историк. — Мне очень нужно! Вопрос жизни и смерти.

— Как скажешь, — нехотя согласился мужчина. — Ройалвуд знаешь, где находится?

— Нет.

— Ну, Княжичи…

— Княжичи знаю.

— Я ж говорю: наш человек. Вот там она и живет. Если доберешься туда, то сразу ее дом и увидишь, там больше никого нет поблизости. Только зря я тебе все это рассказываю, все равно без документов ты больше пары сотен метров не пройдешь. Рожа у тебя слишком разбойничья, не прокатит за добропорядочного гражданина.

Проведя рукой по щеке, Марсель нащупал шрам и задумчиво посмотрел на ряды больничных коек. Мысль, которая пришла ему в голову, в первый момент показалась дерзкой, и он отогнал ее, однако другого выхода не было, и историк в конце концов обратился к собеседнику:

— Ты здесь всех знаешь?

— Почти. А что?

— Поможешь мне раздобыть нужную бумажку?

— Ты что! — испугался Бажен. — Даже не думай об этом, никто из них не согласится на такое. К тому же что ты сможешь им предложить взамен? Ты не производишь впечатления богача, уж извини.

— Это обманчивое впечатление, — улыбнулся Марсель и достал из потайного кармана златник. Сначала он хотел пожертвовать перстнем, который все еще был на нем, но в последний момент передумал — возможно, этот артефакт еще мог ему пригодиться.

— Чего это? — Мужчина взял монету в руки и некоторое время вертел ее, недоверчиво поглядывая на нового знакомого. — Смотри-ка, новенькая совсем, блестит. Настоящая?

— Не просто настоящая, а золотая, — кивнул Марсель.

— Да ну? — Бажен округлил глаза и взвесил кусочек драгоценного металла на ладони. — Батюшки, я уж и не помню, когда настоящее золото держал в руках. Да чего я говорю — вообще такого не было никогда! И что, ты готов расстаться с этой вещицей за бумагу?

— Легко. Только найди мне нужный документ.

— Попробую. — Мужчина сунул монету за щеку и огляделся. — Так… Этот не отдаст, у этого нет ничего, этот тоже. Ага!

Сорвавшись с места, словно ныряльщик, который заметил в воде блестящий предмет, Бажен прошмыгнул между кроватями и склонился над одним из пациентов. Спустя несколько мгновений он вернулся и с довольным видом протянул Марселю сложенный вчетверо замусоленный кусочек бумаги.

— Держи. Это, конечно, не почетная грамота, но на время сойдет. К тому же вы примерно одного возраста. Приятно познакомиться, э-э… — Мужчина заглянул в документ и улыбнулся: — Приятно познакомиться, Сидор Парамонов.

— А он как же? — рассматривая свой новый паспорт, историк кивнул в сторону пациента, который все еще лежал без движения.

— Ему это уже без надобности, — отмахнулся Бажен. — Мертвый он, мертвее не бывает.

— Что же он здесь лежит до сих пор? — поразился Марсель.

— Вечером обход будет, его заберут. Просто раньше его бы похоронили как человека, а раз нет документа, свалят в общую кучу и сожгут, вот и вся разница. Но ему-то уже все равно, верно? А тебе бумажка эта может жизнь спасти. Только постарайся не высовываться зря, ты хоть и земледелец по документам, а все же в правах ограничен.

— Что с ним случилось? — Историк подошел к покойнику и некоторое время всматривался в изможденное лицо того, чье имя ему теперь предстояло носить.

— Понятия не имею. Скорее всего, оказался не в то время и не в том месте. Такое здесь часто случается. Или просто время пришло. У нас, сам понимаешь, долго не живут.

Марсель больше не хотел оставаться в этом страшном месте и, пожелав Бажену удачи и поблагодарив его, направился к выходу. Перед тем как открыть дверь, он обернулся и увидел, что мужчина успел вытащить из-за щеки златник и теперь с интересом рассматривал его. Грустно покачав головой, историк вышел из комнаты и, двигаясь на ощупь в темном коридоре, через несколько секунд оказался снаружи.

* * *

Находясь в подвале, Марсель успел нарисовать в воображении самые жуткие картины постапокалиптической действительности, и, наверное, поэтому то, что увидел, поразило его до глубины души. Киев представлял собой чудесное место с ровными чистыми улочками и зелеными клумбами, засаженными цветами. Никогда этот город не выглядел таким приветливым и опрятным. Щурясь от непривычно яркого освещения, историк почувствовал, как по его щекам катятся слезы. Красота, представшая перед ним, так сильно контрастировала с вонючим подвалом, из которого он только что выбрался, что историк не смог сдержать эмоций. Марсель не знал, как долго простоял так, пытаясь свыкнуться с реальностью — возможно, несколько минут. Из ступора его вывел резкий оклик: