Девятьсот восемьдесят восьмой

Наконец заставил себя продолжить путь и спустя несколько минут заметил небольшой овраг, у входа в который из земли торчала кривая палка, сильно диссонирующая с ухоженным пейзажем. Подойдя ближе, увидел старую хижину с покосившимися от времени стенами и прохудившейся крышей. Создавалось впечатление, что здесь уже давно никто не живет. Стараясь ступать как можно тише, историк приблизился к крыльцу и, помявшись несколько секунд, шагнул на ступеньку. В то же мгновение раздался громкий щелчок, и Марсель почувствовал, как что-то схватило его за ногу и с силой рвануло вверх. Болтаясь вниз головой, он отчаянно пытался освободиться, однако у него ничего не получалось — веревка, которая обвилась вокруг щиколотки, была затянута на хитрый узел. В конечном итоге историк понял, что без ножа здесь не обойтись, и, расслабившись, завертел головой, пытаясь найти что-нибудь подходящее.

— Кто там?

Услышав старческий дребезжащий голос, Марсель замер, пытаясь определить, откуда он исходил.

— Кто, говорю? Убью!

Марсель, подняв голову, насколько позволяло его положение, наконец сумел рассмотреть старуху, которая, подслеповато щурясь и опираясь на посох, приближалась к нему.

— Я пришел с миром, — произнес он самым дружелюбным тоном, на какой только был способен. — Оружия нет, грабить вас не собираюсь.

— Грабить? — Старуха захихикала. — Меня?! Да ты, милок, шутник, как я погляжу. Постой-ка…

Она остановилась, а потом с неожиданной скоростью кинулась к историку и, наклонившись, дрожащими руками прикоснулась к деревянной фигурке медведя, которая болталась на шнурке.

— Ты же… Ты?!

— Простите, — пробормотал Марсель. — Мне кажется, вы меня с кем-то путаете. Я вообще здесь случайно оказался.

— Я понимаю, ты не узнаешь меня. — Старуха грустно хмыкнула. — Я Лада. Добро пожаловать. И прости меня, пожалуйста.

Пока историк пытался прийти в себя от такого заявления, женщина отодвинула одну из досок на стене и потянула за скрытый рычаг — в тот же момент Марсель шлепнулся на крыльцо, которое заскрипело под его тяжестью. Потирая ушибленную спину, он медленно поднялся, недоверчиво глядя на старуху. Определенное портретное сходство между ней и Ладой, конечно, было, однако историку было сложно поверить в то, что это была она.

— Шутите? — наконец спросил он, стараясь держаться от сумасшедшей на расстоянии.

— Какие уж тут шутки, — вздохнула та. — Хотя я понимаю, что тебе сложно в это поверить. Хочешь, перескажу наш последний разговор слово в слово? Там, возле болота…

— Нет, это кошмар какой-то. — Марсель помотал головой, стараясь прогнать наваждение. — Ты давно должна была умереть!

— Как видишь, еще жива. — Лада усмехнулась, продемонстрировав полное отсутствие зубов, и, спохватившись, стыдливо поджала губы. — У меня осталось одно незаконченное дело. И я намерена довести его до конца. Только после этого Род позволит мне покинуть этот мир.

Понимая, о чем идет речь, историк молчал, угрюмо разглядывая дряхлое существо, стоящее перед ним. Он слишком многое хотел сказать, но сомневался, что слова, которые вертелись на языке, имели смысл в данной ситуации. Судя по всему, Лада уже получила свое и теперь горько сожалела о том, что сделала. Вспомнив ее молодой и полной жизни, Марсель сочувствующе покачал головой.

— А что же твой учитель? Почему он допустил все это?

— Он старался исправить ошибку. Все мы старались. Но ничего не вышло, как видишь. Жрецы погибли один за другим. Императоры византийские оказались гораздо опаснее, чем мы предполагали. Они отравили Владимира и обвинили во всем волхвов. На нас стали охотиться, как на диких зверей… Те, кто уцелел в этой бойне, умерли от старости. Я осталась одна.

— И как тебе удалось прожить столько?

— Перед смертью учитель передал мне сосуд жизни, в котором хранятся души наших предков — они поддерживали меня все это время как могли.

— Допустим. — Марсель решительно тряхнул головой, давая понять собеседнице, что его мало интересуют тонкости волхвования. — Так зачем ты ждала меня? Разве еще что-то можно изменить?

— Всегда можно что-то изменить, — кивнула Лада. — Вопрос в том, удастся ли тебе сделать это в одиночку.

— Почему в одиночку? — не понял историк.

— Ты вернешься в то время, из которого я отправила тебя сюда, и постараешься исправить все, что мы натворили. Однако никто из наших, и я в том числе, не станет тебе помогать. Не смотри на меня такими глазами — ты же умный, должен и сам все понимать. Я не буду ничего знать об этом нашем разговоре и, конечно, не поверю ни единому твоему слову, если ты постараешься объяснить мне что-либо. Так что даже не пытайся. Просто действуй.

— Легко сказать, — пробормотал Марсель. — То есть ты хочешь, чтобы я согнул в бараний рог не только Владимира, который меня, мягко говоря, недолюбливает, но и всю вашу компанию магов и колдунов? Ты не забыла о том, что твой наставник может в любой момент забросить меня обратно? Или, того хуже, вообще шею мне свернуть. Нет, спасибо, я лучше в сторонке постою.

— И оставишь все как есть?