Девятьсот восемьдесят восьмой

– Ты забыл о том, что я не верю в твоего бога. Значит, и в дьявола – тоже не верю. Ты разочаровал меня. Я думала, что ты умный человек.

– Все мы иногда ошибаемся в своих предположениях, – в тон ей ответил историк. – Я вот полагал, что владыка Киевский принимает решения самостоятельно, а оказалось, что здесь все решает баба.

Марсель понимал, что, говоря так, он сильно рискует, однако в какой-то момент происходящее вокруг показалось ему настолько далеким от реальности, что он решил больше не сдерживаться. Действительно, что ему еще оставалось? Вернуться в селище и доживать там свой век? Глупо. Отправиться в Византию, чтобы его там моментально вывели на чистую воду и казнили? Еще глупее. Плюнуть на все и попытаться убедить себя в том, что его слабость никак не отразится на будущем человечества? Нет, на такую подлость он пойти не мог. Оставалось только надеяться на то, что князь прислушается к голосу разума и не станет сжигать мосты между собой и могучими соседями, которые хоть и нуждались в его помощи, но все еще оставались сильным государством. Однако слова собеседника привели Владимира в ярость. Вскочив на ноги, он навис над Марселем:

– Что ты только что сказал?!

– Я сказал, – стараясь сохранять спокойствие, ответил историк, – что приехал сюда вести важные переговоры с князем Владимиром, а не с его женщиной. Если бы я знал об этом заранее, то взял бы с собой послушниц.

– Ты, я вижу, смелый человек. – Лицо князя исказилось, и он теперь мало напоминал героя сказок. Перед Марселем стоял безжалостный правитель, которому ничего не стоило убить человека. – Не боишься за свою жизнь?

– Людская жизнь – лишь мгновение, тонкая нить, которую может оборвать любой. Однако, кроме мирской жизни, существует еще духовная. Поэтому я спокоен. Убьешь меня – я попаду в рай. Император даже не заметит моего исчезновения. Он найдет себе другого посланника, который впредь будет обходить стороной твои земли, неся знания другим народам. А ты можешь и дальше молиться своим богам и делать вид, что мир вокруг тебя не меняется. Кто от этого выиграет – еще вопрос.

Скрытая угроза, прозвучавшая в речи Марселя, возымела нужный эффект: Владимир сразу остыл и вернулся на свое место, задумчиво почесывая подбородок. Лада же была совершенно спокойной – все это время она с любопытством наблюдала за происходящим и теперь, казалось, даже была немного разочарована тем, что князь не дал выхода ярости. Тем не менее она предпочла не вмешиваться, вероятно не желая лишний раз раздражать мужчину.

– Ты оскорбил меня. – Князь снова заговорил ровным голосом, который сильно контрастировал с той атмосферой опасности, которая царила в зале. – И я должен был бы казнить тебя не раздумывая. Однако я помню и о том, что до сих пор у нас с твоим правителем не было ссор. К тому же посланников у нас не принято убивать, даже если они ведут себя чересчур вызывающе. Поэтому я забуду о твоей дерзости. Ты устал с дороги, тебе следует отдохнуть. Завтра продолжим нашу беседу. Слуги покажут тебе твои покои.

Сказав это, Владимир поднялся и, демонстративно отвернувшись от гостя, подошел к окну. Поняв, что аудиенция закончена, Марсель также встал и на негнущихся ногах вышел из зала. Оказавшись за дверью, он вдруг почувствовал, что его начинает колотить нервная дрожь, и попытался взять себя в руки. Он не был уверен в том, что эта временная отсрочка не простой предлог удалить его из комнаты, чтобы придушить где-нибудь по-тихому. Ученому было известно о том, что русские правители, в отличие от западных соседей, редко когда устраивали показательные казни, предпочитая устранять неугодных так, чтобы потом можно было развести руками: мол, что поделаешь – споткнулся человек на ровном месте и сломал себе шею или в простынях запутался и самоудушил-ся. Поэтому Марсель прежде, чем пройти в отведенную для него комнату, настоял на том, чтобы ему разрешили пообщаться со своими спутниками. Похоже, что сопровождавшему его стражнику не давали никаких распоряжений на этот счет, потому что он с равнодушным видом кивнул и проводил его к выходу…

* * *

Марсель надеялся на то, что Муса не последовал его совету осмотреться, а остался ждать возле княжеского дома, и поэтому едва сдержал радостное восклицание, когда увидел мавра, который ждал его, сидя верхом на лошади. Его помощники находились тут же, не было только Курьяна. Впрочем, у того не было никаких веских причин оставаться здесь, и историк подумал, что он, скорее всего, отправился на местный рынок.

– Что? – спросил Муса, внимательно приглядываясь к Марселю.

– Нам придется задержаться здесь, – ответил тот, борясь с желанием вскочить в седло и поскорее умчаться куда глаза глядят. – Князь сегодня не в духе.

– Ладно.

– Скажи-ка мне, добрый человек, – обратился историк к стражнику, который продолжал стоять рядом, – где поселятся мои люди?

– Князь об этом ничего не говорил, – отозвался тот, позевывая.

– Значит, они могут быть со мной?

– Значит, могут. Только тесно вам там будет – не хоромы, чай.

– Ничего страшного, мы потерпим.