Девятый Дом

Когда окончательно спустилась темнота, и поток детей в масках гоблинов истощился до ручейка, Дарлингтон надел собственный костюм – тот самый, что он надевал каждый год: черное пальто и дешевые пластиковые клыки, в которых он выглядел так, будто только что перенес стоматологическую операцию.

Он припарковался в переулке за «Конурой», где ждала Алекс, дрожащая в длинном черном пальто, которое он никогда раньше не видел.

– А нельзя поехать на машине? – спросила она. – На улице холодрыга.

Калифорнийки.

– Сейчас пятьдесят градусов, а идти всего три квартала. Думаю, ты преодолеешь это путешествие по тундре. Надеюсь, под пальто у тебя не какой-нибудь откровенный костюмчик кошки. Мы должны поддерживать репутацию.

– Я могу сделать свою работу и в шортах. Скорее всего, даже лучше, – она изобразила ленивый карате-удар. – Больше простора для движений.

Хорошо хоть на ней практичные ботинки.

В свете уличного фонаря он видел, что она густо подвела глаза и надела крупные золотые серьги. Он надеялся, что она не оделась слишком провокационно или неподобающе. Он не горел желанием провести весь вечер, отбиваясь от осуждающих язвительных замечаний «Манускрипта», потому что Алекс захотелось нарядиться в сексуальную Покахонтас.

Он провел их по переулку в «Вяз». Она казалась внимательной, готовой. Она неплохо себя проявила со времени инцидента в «Аврелиане», с тех пор, как они размозжили стекла и фарфора на несколько тысяч долларов о кухонный пол Il Bastone. Возможно, неплохо себя показал и сам Дарлингтон. Они наблюдали за несколькими превращениями в «Волчьей морде», прошедшими без происшествий, – правда, Шейн Маккэй никак не мог превратиться обратно в человека, и им пришлось запереть его в кухне, пока он не избавится от обличья петуха. Он разбил себе нос, пытаясь клевать стол, а один из его друзей потратил час, усердно выщипывая с его тела крохотные белые перышки. Шуткам о петухах не было конца. Они наблюдали за воскрешением в «Книге и змее», где иссохший труп с помощью переводчика передал последний отчет о недавно погибших в Украине солдатах в странной игре в макабрический телефон. Дарлингтон не знал, кто в госдепе запросил эти сведения, но не сомневался, что их обязательно передадут адресату. Они присутствовали при безуспешной попытке открыть портал в «Свитке и ключе» – то была бездарная попытка отправить кого-то в Венгрию, которая не принесла результатов, помимо того, что вся гробница пропахла гуляшом, – и настолько же непримечательном вызове шторма «Святым Эльмом» в их похожей на притон квартире на Линвуде, изрядно сконфузившем и пристыдившем президента делегации и присутствовавших выпускников.

«У них вид, как у мужиков, когда они настолько напиваются, что у них не встает», – прошептала тогда Алекс.

«Неужели обязательно быть такой вульгарной, Стерн?»

«Скажи мне, что я неправа, Дарлингтон».

«Я понятия не имею».

Сегодня ночью все будет иначе. Они не станут рисовать защитных кругов, а только дадут знать о своем присутствии, понаблюдают за тем, как в нексусе «Манускрипта» собирается сила, и напишут отчет.

– Как долго мы там пробудем? – спросила Алекс, когда улица разделилась надвое.

– Закончим после полуночи, может, чуть позже.

– Я обещала Мерси и Лорен, что встречусь с ними на Инферно Пирсона.

– К тому времени они так напьются, что не заметят, если ты опоздаешь. А теперь соберись: «Манускрипт» выглядит безобидно, но это не так.

Алекс покосилась на него.

– Кажется, кое-кто нервничает.

Из всех обществ Дарлингтона больше всего настораживал «Манускрипт». Он видел недоверие на лице Алекс, когда они остановились перед грязной белой кирпичной стеной.

– Здесь? – спросила она, поплотнее заворачиваясь в пальто. Удары басов и отзвуки разговоров доносились до них откуда-то из узкой аллеи.

Дарлингтон понимал Алекс. Другие гробницы были построены, чтобы выглядеть, как гробницы, – плоские неоегипетские пьедесталы Костей, парящие белые колонны «Книги и змея», изящные экраны и мавританские арки «Свитка и ключа», любимого склепа Дарлингтона. Даже «Волчья морда», члены которой утверждали, что хотят избавиться от претенциозных атрибутов магического и основать более эгалитаристский дом, построили для себя миниатюру английской усадьбы. Дарлингтон читал описания каждой гробницы в путеводителе Пиннеля по Йелю и считал, что анализ их составных частей по какой-то причине был лишен загадки, которой они были окутаны. Разумеется, Пиннель не знал о тоннеле под Гров-стрит, который вел от «Книги и змея» прямо в сердце кладбища, и о зачарованных апельсиновых деревьях, привезенных из Альгамбры, что круглый год давали плоды во дворе «Свитка и ключа».

Но «Манускрипт» снаружи выглядел, как приземистый кирпичный бугор, вдоль которого стояло несколько мусорных контейнеров.

– Это, что ли? – спросила Алекс. – Это еще хуже, чем то место на Линвуде.

На самом деле не существовало ничего хуже, чем дом «Святого Эльма» на Линвуде с запятнанным ковром, просевшей лестницей и крышей, на которой были установлены покосившиеся флюгера.