Девятый Дом

Много времени это не заняло. «Манускрипт» был построен с открытой планировкой, популярной в пятидесятые и шестидесятые, и комнат и проходов, которые следовало бы осмотреть, там было немного. По крайней мере на этом уровне.

– Ничего не понимаю, – пробормотала Алекс, когда они оглядывали захудалый задний двор. Так было слишком людно, но ничего необычного, казалось, не происходило. – Если «Манускрипт» считает сегодняшнюю ночь такой особенной, зачем проводить обряд, когда вокруг столько народу?

– Это не совсем обряд. Это извлечение. Но в том-то и загвоздка с их магией. Практиковать ее в уединении нельзя. Магия зеркал держится на отражении и восприятии. Ложь не является ложью, пока в нее кто-то не поверит. Не важно, насколько ты очарователен, если очаровывать некого. Все находящиеся на этом этаже подпитывают то, что происходит внизу.

– Просто развлекаясь?

– Пытаясь развлекаться. Оглянись вокруг. Что ты видишь? Людей в костюмах, рогах, фальшивых драгоценностях, украшающих себя крошечными слоями иллюзий. Они держат осанку, втягивают животы, говорят то, во что не верят, льстят. Они совершают тысячи маленьких обманов, лгут друг другу, лгут себе, пьют до помрачения, чтобы это стало легче. Это ночь сговора между видящими и видимым, ночь, когда люди добровольно идут на ложные сделки, надеясь быть одураченными и одурачить в ответ ради удовольствия почувствовать себя смелыми, сексуальными, красивыми или попросту желанными – и не важно, насколько это чувство будет мимолетно.

– Дарлингтон, ты что, хочешь сказать мне, что «Манускрипт» подпитывается пьяными иллюзиями?

– У тебя есть манера зреть в корень, Стерн. Каждая ночь выходного дня, каждая вечеринка – это серия таких сделок, но Хэллоуин все это усугубляет. Эти люди заключают договор, когда проходят через эту дверь, полные предвкушения. Даже раньше, когда надевают свои крылья, рога… – он покосился на нее, – … и глиттер. Кажется, кто-то говорил, что любовь – это взаимная иллюзия?

– Как цинично, Дарлингтон. Тебе это совсем не к лицу.

– Если предпочитаешь, можешь называть это магией. Двое людей, произносящих одно заклинание.

– Ну, а мне нравится, – сказала Алекс. – Выглядит, как вечеринка из кино. Но тут повсюду Серые.

Он это знал, но все равно удивился. После стольких лет ему казалось, что он должен научиться как-то ощущать их присутствие. Дарлингтон попытался отстраниться, увидеть это место так же, как Алекс, но все выглядело, как обычная вечеринка. Хэллоуин – это ночь, когда оживают мертвецы, потому что живые чувствуют себя более живыми: счастливые дети, наевшиеся конфет, злые подростки с яйцами и кремом для бритья, спрятанными в худи, пьяные студенты колледжей в масках, крыльях и рогах, позволяющие себе побыть кем-то еще – ангелами, демонами, хорошими докторами, плохими медсестрами. Пот и возбуждение, пересахаренный пунш, насыщенный фруктами и спиртным. Серым не устоять.

– Кто здесь? – спросил он.

Она подняла темные брови.

– Хочешь подробный отчет?

– Я не прошу тебя рисковать собой ради моего любопытства. Просто… Общий обзор.

– Двое у стеклянной раздвижной двери, пять-шесть во дворе, один у входа рядом с девицей-контролершей, целое племя рядом с пуншем. Невозможно пересчитать.

Она с готовностью все рассказала. Она замечала их, потому что боялась.

– Все нижние этажи защищены. Об этом тебе сегодня волноваться не придется, – он повел ее к лестнице, где Даг Фэр, оперевшись на перила, контролировал, чтобы никто не спустился без приглашения. – В Хэллоуин кровавая магия строго регулируется. Она слишком привлекательна для мертвых. Но сегодня «Манускрипт» поглотит всю праздничную страсть и раскрепощенность, чтобы подпитывать свои обряды остаток года.

– Неужели в вечеринках столько силы?

– На самом деле рост Андерсона Купера – пять футов четыре дюйма, вес – две сотни, а говорит он с ужасным лонг-айлендским акцентом.

Алекс распахнула глаза.

– Просто будь осторожна.

– Дарлингтон! – сказал Даг. – Джентльмен из Леты!

– Ты застрял здесь на всю ночь?

– Только на следующий час, а потом я нахерачусь до потери пульса.

– Круто, – сказал Дарлингтон и заметил, что Алекс закатила глаза.

Не считая ночи, когда они напились после провального ритуала аврелианцев, он никогда не видел, чтобы она выпила хотя бы глоток вина. Он спрашивал себя, тусуется ли она со своими соседками или намеренно воздерживается от алкоголя и наркотиков после того, что случилось с ее друзьями в Лос-Анджелесе.

– Кто это? – спросил Даг, и Дарлингтон невольно испытал раздражение, заметив, как лениво тот разглядывает костюм Алекс. – Твоя девушка или твоя Данте?

– Алекс Стерн. Она – это новый я. Она будет наблюдать за вами, дурнями, когда я наконец отсюда свалю.