Девятый круг

– Нет, что ты. Дело находится в компетенции испанской полиции; она должна официально запросить нашей помощи. В таких случаях предусмотрен ряд формальностей, которые необходимо соблюдать.

На несколько минут установилось молчание, нарушенное Эмилиано дель Кампо:

– Ужасная история. – Он закрыл книгу, которую неспешно перелистывал, и потянулся за большой бутылкой коньяка стоявшей перед ним на деревянном столе. Себаштиану попытался выдержать его пристальный взгляд, но не смог и был вынужден отвести глаза. Взор медика, пронизывающий и пытливый, словно доискивался до самых сокровенных мыслей. – Чудовищная жестокость. Если нужна наша помощь…

Дель Кампо сжал губы. Казалось, услышанное произвело на него неизгладимое впечатление. Себаштиану не подозревал, что дель Кампо – близкий друг семьи Аласена.

– Лично я могу сделать немногое, разве что пожелать, чтобы этот кошмар закончился для дона Клаудио и его супруги как можно скорее.

– Я присоединяюсь к пожеланию Эмилиано. Клаудио Аласена – верный друг, – подал голос Оскар Шмидт.

– Безусловно, – согласился Себаштиану.

– Bene,[23] – неожиданно воскликнул Альберто Карнабуччи. – Давайте развлекать нашего гостя. Приступим к делу? Мне не терпится поделиться со всеми тем, что нам удалось выяснить.

– Постой, Альберто, – прервал его Орасио. – Нашему молодому другу неведомо, чем именно мы занимаемся.

Патакиола встал с кресла.

– Четыре месяца назад я сделал одну из самых удачных своих находок. Не вдаваясь в подробности, скажу, что я проводить отпуск в итальянском городе Верона и по чистой случайности наткнулся на одну вещь, немедленно завладевшую моим вниманием. Как-то вечером меня пригласили на ужин старинные друзья, которых я не видел много лет. Это был один из тех ужинов, когда люди с удовольствием вспоминают юность и сетуют, «как быстро бежит время». Незадолго до того умерла мать Франчески, хозяйки дома, и оставила супругам нешуточное наследство. Я не стану утомлять вас перечислением унаследованных ими домов и прочей недвижимости, поскольку за ужином главным предметом разговора сделались две коробки, набитые ветхими документами. Друзья хотели, чтобы я просмотрел их и определил, есть ли среди них что-нибудь ценное. Обе коробки мать Франчески хранила на антресолях с тех пор, как умер ее муж, что случилось довольно давно. В коробках лежали его личные вещи, как я уже говорил, отправленные вдовой на чердак и благополучно забытые, пока их снова не извлекли на свет в связи с наследственными делами.

В сущности, никто не сомневался, что содержимое коробок имеет определенную ценность, так как предки моих друзей принадлежали к числу самых родовитых итальянских семейств и, следовательно, играли заметную роль в истории Италии в прошлом столетии. Мои друзья сначала предполагали отвезти документы в музей, чтобы эксперты их изучили и каталогизировали. Однако, зная о моем увлечении литературой и искусством, они решили, улестив меня изысканным ужином, узнать мое мнение, не откладывая дела в долгий ящик.

В первой коробке мы нашли рукописи, представляющие огромный интерес для историков, но я снова не хочу обременять вас излишними деталями. Во второй же мы нашли нечто такое, отчего просто онемели: три листа пергамента в превосходном состоянии. Удивляло, как бережно когда-то упаковали документ, аккуратно вложив его между двумя толстыми стеклянными пластинами. Фактически страницы хранились в полном вакууме. На мои взволнованные вопросы Франческа отвечала, что смутно припоминает витрину, находившуюся в давние времена на столе в кабинете ее отца, и больше ничего.

Орасио вел рассказ, встав на противоположном конце комнаты около комода, на котором помещался предмет сантиметров семидесяти в ширину и около трех-четырех сантиметров в высоту, покрытый куском черного бархата. Не вызывало сомнений, что под бархатом скрывался тот самый раритет.

– Это фантастическая находка. Дело не столько в содержании – оно, конечно, довольно любопытно, но не является формулой философского камня, – сколько в том, кто написал документ. Его автор – один из величайших итальянских поэтов на все времена. Возможно, самый великий. Так уж получилось, что я пылкий поклонник сей исторической личности и хорошо знаком с его творчеством. Друзья попросили меня взять на себя труд тщательно исследовать его и подтвердить подлинность авторства. Ради этого они согласились передать мне документ в Мадрид, как только будет покончено со всеми необходимыми формальностями в связи со вступлением в наследство. Таким образом, с момента появления документа из недр коробки и до нынешней неофициальной экспозиции прошло несколько месяцев. До вчерашнего дня он находился в Прадо, в руках лучших реставраторов и экспертов, причем некоторые знатоки приехали из Рима. Сегодня он перед нами, но уже завтра утром вернется в Италию.

– Ты испытываешь мое терпение, Орасио, – признался Себаштиану. – Можно наконец узнать, о ком или о чем речь?