Девятый круг

Вечер пятницы, субботу и воскресенье Себаштиану провел в городской квартире, подбирая материалы, которые могли пригодиться в Мадриде, размышляя и читая книгу отца о латеральном мышлении на случай, если на ее страницах вдруг покажется конец запутанной ниточки, слабый след или намек. Ничего подобного он не нашел, но пришел к выводу, что книга замечательная.

Наконец наступил понедельник. Себаштиану вышел на станции «Уоррен-стрит». До университета было минут десять ходьбы. Утро радовало великолепием: сияло солнце, и воздух даже в самом центре Лондона, города смога, был чистым и свежим. Лишь вдали, на востоке, клубились облака. Весна решительно вступила в свои права, принарядив деревья, и город щеголял сочной молодой зеленью. Лондонцы, страстные садоводы, выставили на балконы цветочные горшки. Весна – лучшее время года в Лондоне. Вскоре наступит лето, поднимутся влажные испарения от Темзы, и в городе с тринадцатимиллионным населением воцарится удушающая атмосфера.

Университетский колледж Лондона был основан в 1825 году по настоянию шотландского поэта Томаса Кемпбелла, который обратился с призывом об учреждении университета в столице государства к Генри Брогхему, члену парламента. В ту эпоху в Англии существовало только два университета: Оксфорд и Кембридж, куда допускались исключительно протестанты. Университетский колледж Лондона явился первым учебным центром, принимавшим студентов всех вероисповеданий, что в ту пору стало поводом для яростной критики.

Себаштиану шел от метро по Говер-стрит, встречая по пути студентов разных национальностей: одни задерживались на террасах кафе, чтобы насладиться прекрасной погодой, другие спешили на занятия. Две девушки, индианки, весело смеясь, вышли из здания биологического факультета и, узнав профессора, поздоровались с ним.

Говер-стрит – небольшая улица. Ее ширины едва хватает на две полосы, с двух сторон она зажата трехэтажными домами, в основном принадлежащими университету. С архитектурной точки зрения эти строения не представляют собой ничего выдающегося, но зато весьма функциональны. Тут размещаются различные факультеты, научные библиотеки и студенческие общежития. Университетский комплекс раскинулся на много кварталов и насчитывает десятки зданий и построек, включая Британский музей, Британскую библиотеку и так называемый Лондонский госпиталь, которые находятся в том же районе Блумсбери. Центральный вход поражает воображение: широкая аллея из красной глины, окруженная парком и роскошными соснами, ведет к главному зданию: грандиозное викторианское сооружение увенчано куполом и украшено с фасада десятью колоннами, устремленными в небо. В штате университета работают более четырех тысяч профессоров, обучающих свыше семнадцати тысяч студентов.

Но с Себаштиану случилась метаморфоза: он вдруг понял, что больше не принадлежит этому миру. Жизнь, которую он вел последние годы – устоявшаяся, размеренная (и унылая), рассыпалась, словно карточный домик. После поездки в Мадрид он почувствовал себя здесь чужим.

Себаштиану повернул с Говер на Торрингтон-стрит, и ноги, как будто узнав дорогу, сами понесли его к отделению антропологии, располагавшемуся рядом с библиотекой Ватсона и Музеем египетской археологии. Отделение занимало здание начала века, из красного кирпича с большими окнами, густо увитыми зеленым плющом. В его стенах обосновались кафедры биологической антропологии, материальной культуры и социальной антропологии. Кафедра социальной антропологии и явилась в свое время решающим аргументом для Себаштиану, чтобы поселиться в Лондоне.

Португалец взошел на крыльцо, гадая, что преподнесет ему судьба. Он не спеша проделал путь наверх до своего кабинета, и его шаги гулко отдавались на голом деревянном полу. Итак, еще не пробил полдень, когда он открыл дверь кабинета и увидел Шеррил, секретаршу, сидевшую за его компьютером. Она оторвалась от монитора, занимавшего львиную долю письменного стола, прекратила печатать и воззрилась на профессора с изумлением.

– Тебя круглые сутки разыскивает весь университет, – сообщила Шеррил вместо приветствия. Она была рыжеволосой шотландкой с белой прозрачной кожей и говорила с северо-английским акцентом.

Себаштиану снял пальто и водрузил его на старую вешалку, прятавшуюся за дверью.

– За дело, – сказал он.

Формально Шеррил не была личным секретарем Себаштиану, она работала в канцелярии отделения, но профессор разрешал ей пользоваться своим компьютером в любое время. Сослуживицы Шеррил непрерывно курили, и табачный дым густым туманом стлался по комнате, а она, как это свойственно бывшим заядлым курильщикам, не переносила запаха табака. Кабинет Себаштиану служил ей убежищем.