Девятый Вал: Эпизод 1 (СИ)

У нас не запрещены политпартии, просто они никому не нужны, - вздохнул Ларгентум. - Пока монархия есть - а она у нас всегда была - никаких беспорядков и смуты не будет, Императорская чета подготовит своих детей к престолу и лично перепроверит их готовность несколько раз, чтобы все были уверены, что их правление беды не принесет. Если в семье несколько детей, готовят всех, ибо одна голова – хорошо, а две или три – еще лучше. Но демократы замолкли тогда надолго и окончательно – никто не хотел повторить судьбу Фамлерону.

Авакен – единственный наследник Империи?

Нет, у него есть младший брат, Флорейн. Но он сейчас в другом месте, и, если быть честным, на него возлагают больше надежд, как на правителя. Как сказать бы… он спокойней, чем Авакен. Более адекватный, если хочешь. Авакен же – сухой порох в бочке: одна искра, и он вспыхнет.

Если бы Авакен был единственным сыном Адалона, мы бы не прилетели?

Само собой. Потому что никакой правящий монарх в здравом уме не отдаст первого и последнего претендента на трон. Впрочем, есть малая доля вероятности, что отдал бы, если была бы жива его супруга. Но Императрица Ралиин десять лет как умерла при рождении третьего ребенка вместе с так и не вдохнувшим ни разу малышом. Говорили, Императрицу отравили, говорили про разрыв аортальных клапанов… как знать, что правда, а что ложь. Но смерть Ралиин подкосила всех – и народ, и Авакена с Флорейном, и особенно Адалона. Все знали, как они любили друг друга, и воспринимали эту трагедию как личное горе.

Неужели Адалон не мог все эти десять лет найти новую Императрицу? – удивилась Аксонна. – Не уверена, обрадовались бы Авакен и Флорейн мачехе, но хотя бы Адалон так не убивался.

Ларгентум помолчал пару мгновений.

Так получилось, что сталкеры любят лишь однажды. Однажды влюбляются, однажды женятся. Это и на полукровок, таких, как Кристофер, распространяется, вроде даже на четвертькровок... не суть. Между влюбленными образуются своего рода особые узы, которые связывают их души. Когда один из супругов погибает, второй не живет после этого слишком долго. Адалон еще молодцом держится: большинство сигает в могилу следом за любимыми в первые несколько месяцев. Это если детей нет. Если есть дети, то муки растягиваются до тех пор, пока они не станут совершеннолетними. А потом… завещание и выстрел в голову, нырок с моста, обрез артерий… обычно здесь мало воображения, все направлено на быстроту и эффективность.

У вас не запрещен суицид?

Смысл? – как-то криво усмехнулся Ларгентум. – Ну, запретим мы его, что изменится? Лишенный своей половины сталкер попросту не хочет жить и все равно погибнет, будь то прыжок с моста или медленное затухание в темной комнате.

Поэтому ты один?

Дайвер издал невнятный звук; Аксонна была готова поклясться, что в глазах Серафима вспыхнул гнев. Казалось, он вот-вот крикнет ей, что это не ее ума дело, но Ларгентум лишь кивнул.

Поэтому, если хочешь.

Смерть от руки нежити или демона – вот это смерть! - встрял Дайвер. - Или в перестрелке, если мозги вышибут так, что за тобой стоящего обрызгает с ног до головы – это смерть! На мине, что называется, «одна нога здесь, другая – там»… можно перечислять и перечислять "достойную" смерть, но гибель от того, что погиб дорогой тебе человек, марон, сталкер, анфор, без разницы, у наших сталкеров не входит.

Если хочется красивых слов, любовь подразумевает собой абсолютную жертву ради партнера – хоть карьера, хоть здоровье, хоть сама жизнь, - пожал плечами Ларгентум. - Я не встретил еще никого, кого ради я был бы готов отдать свою.

Я сейчас обижусь! - зафыркал Дайвер. - И Алексу про это тоже расскажу, мы объединимся и вместе твою клубнику поворуем.

Значит, я выразился неправильно. Тем не менее, как я уже говорил, моя жизнь и так не моя.

А если кто-то, рискуя своей жизнью, спасет твою? Он тоже не будет достоин, чтобы ты рисковал в ответ?

Не мешай товарищество и братство с таким чувством, как любовь.

Братская любовь тоже есть!

Но ты спросила не про нее.

Не про нее.

А куда мы, собссна, идем, Эл Джи? – спросил Дайвер, закинувший руки за головохвосты, пока Элу что-то мычал под нос впереди.

Мы ищем повстанцев. Они выведут нас на Ава-Найл.

Ава-чо?

Ава-Найл, тюрьму здешнюю.

Рей-ра азами наи?

Ларгентум покосился на ярко-синие пятнышки от лазерных прицелов, заплясавшие на остолбеневших ранжерах, в том числе, и на его собственной груди.

Да что ж такое, - вздохнул он. Сняв с плеча винтовку, он осторожно опустил ее на землю, вынул из голенища сапога длинный кинжал и тоже выложил. – Выбрасываем оружие, народ.

Дайвер грустно выкинул пистолет-пулемет и свой изогнутый кинжал. Элу аккуратно положил на землю дробовик и снял с плеча чехол с метательными ножами. Аксонна сбросила наручи с дуальными бритвами и «Игуану». Все четверо синхронно подняли пустые руки.

Ран-ра геррава Авакен, - ответил дозорным на том же рычащем, с гортанными перекатами языке Ларгентум. - Кер-ра умаат кари ка параит Дираэль.