Читаем Девичник наскоряк. Пьеса на 5 человек (женские роли). Дерзкая комедия в 2-х действиях полностью

Бела (осторожно, с неуверенностью поглядывая на девушек). А…, я извиняюсь…, активно, это как?

Ксана (жалостливо, Беле). Белка…, ты совсем – совсем ещё зелёненькая…

Бела виновато отводит взгляд.

Дамира (по-свойски, Беле). Да ладно, всё нормально. Ну что такого? Не знаешь – научим. Ну как мужчина оказывает знаки внимания? Часто пишет, шутить пытается. Делами твоими интересуется. Предлагает подвезти, если в разговоре выясняется, что ты куда-то собралась. Цветы дарит, в кино зовёт. В кафе посидеть предлагает.

Ксана (перебивает, утвердительно, со знанием дела, Беле). Но самое главное – это взгляд!

Дамира (Ксане, увлечённо). Вот! Вот в этом вся закавыка и имеется!

Ксана (Дамире, с интересом). Что? Не горит?

Дамира (Ксане, увлечённо). Ты знаешь, почему-то не особо. За мной парни-то ведь ухаживали. Ну, пока я с Никиткой. (Девушкам.) Нет, вы не подумайте, я ему не изменяла.

Ксана хмурит бровь, сомнительно смотрит на Дамиру.

Дамира (Ксане, в ответ на предвзятый взгляд). Ну, почти!

Бела (осуждающе). Хех…

Ксана одобрительно кивает Дамире.

Ксана (Беле, с поддержкой Дамиры). Чуть-чуть – не считается! И вообще, кстати, на будущее. Без вот этого чуть-чуть вообще ни одних нормальных отношений существовать не может. Что это за девушка, которая не вертит хвостом? На кой чёрт этот хвост тогда был даден нам природой?

Бела (с осуждающим удивлением). Не понимааааю?

Ксана (Беле, спокойно). Белка, ты пойми! Мы должны воодушевлять мужчин. Сподвигать их на великие дела. С этим ты, надеюсь, согласна?

Бела (осторожно). Нууу…, наверное.

Ксана (Беле, спокойно). Не наверное, а точно! Любая девушка, которая знает себе цену, умеет крутить хвостом. Притом, профессионально. Это совершенно не значит, что нужно становиться ветреной. Там, при случае, оно, конечно, не вредно где-то чего-то. Но в повседневной жизни, это не более чем флирт!

Бела (не понимая). Зачем?

Ксана (Беле, уже не так спокойно). Да затем, чтобы не зачахнуть со своим благоверным. Ну, вот представь. Идеальные, как ты видишь, отношения. Ты, он. Дети. Брак на всю жизнь, любовь до гроба, взаимопонимание. Так?

Бела (соглашаясь). Так!

Дамира (насмехаясь, в адрес Белы). Дура! (Опомнившись, Беле.) Ой, прости, пожалуйста. Вырвалось.

Бела смотрит с непониманием на девушек.

Бела (с интересом). Я что-то, похоже, ничего не понимаю. Вы что, хотите сказать, что так не бывает?

Ксана (Беле). Бывает, Белка. В сказках, которые тебе в детстве читали. А в реальной жизни любой принц со временем превращается в гнетущий психологический, а то и физический,      балласт. Да, кроме того, он ещё и тебя за собой тянет в эту рутину. Так принц с принцессой в каждой семье уходят в историю. А на смену им приходит зануда – муж, и сварливая, вечно недовольная жена.

Дамира (с поддержкой, Ксане). Вот!

Ксана (Беле). А почему так происходит?

Бела не знает, качает головой в непонимании.

Дамира (Беле). Да потому что все ходы, все подкаты и ухаживания очень быстро изучаются друг другом. А прочитанную книгу читать повторно ни один нормальный человек не будет. Уже не интересно!

Ксана (философски). Сразу – не будет! А вот через время, если книга любимая – тогда с удовольствием! Её можно перечитывать и перечитывать…

Дамира (Беле). И открывать даже в ней новые какие-то моменты, на которые прежде не обратила внимания!

Ксана (с опытом, Беле). Да! И это здорово! Но только, если между перечитываниями одной и той же книги, ты всё-таки почитываешь что-то ещё! Понимаешь?

Бела (осторожно, пытаясь понять). Ну… С книгами, пожалуй, соглашусь. Но с людьми ведь по-другому!

Дамира (Беле). Да точно так же. Просто книги ты в своей жизни уже читала, а длительных отношений, вероятно, пока не знала.

Бела (неохотно соглашаясь). Нуууу. Не знала. Да, даже и краткосрочных, не знала. Что там… Месяц.

Дамира обнимает Белу.

Дамира (Беле, сочувственно). Бедняжка!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
1984. Скотный двор
1984. Скотный двор

Роман «1984» об опасности тоталитаризма стал одной из самых известных антиутопий XX века, которая стоит в одном ряду с «Мы» Замятина, «О дивный новый мир» Хаксли и «451° по Фаренгейту» Брэдбери.Что будет, если в правящих кругах распространятся идеи фашизма и диктатуры? Каким станет общественный уклад, если власть потребует неуклонного подчинения? К какой катастрофе приведет подобный режим?Повесть-притча «Скотный двор» полна острого сарказма и политической сатиры. Обитатели фермы олицетворяют самые ужасные людские пороки, а сама ферма становится символом тоталитарного общества. Как будут существовать в таком обществе его обитатели – животные, которых поведут на бойню?

Джордж Оруэлл

Классический детектив / Классическая проза / Прочее / Социально-психологическая фантастика / Классическая литература
Смерть сердца
Смерть сердца

«Смерть сердца» – история юной любви и предательства невинности – самая известная книга Элизабет Боуэн. Осиротевшая шестнадцатилетняя Порция, приехав в Лондон, оказывается в странном мире невысказанных слов, ускользающих взглядов, в атмосфере одновременно утонченно-элегантной и смертельно душной. Воплощение невинности, Порция невольно становится той силой, которой суждено процарапать лакированную поверхность идеальной светской жизни, показать, что под сияющим фасадом скрываются обычные люди, тоскующие и слабые. Элизабет Боуэн, классик британской литературы, участница знаменитого литературного кружка «Блумсбери», ближайшая подруга Вирджинии Вулф, стала связующим звеном между модернизмом начала века и психологической изощренностью второй его половины. В ее книгах острое чувство юмора соединяется с погружением в глубины человеческих мотивов и желаний. Роман «Смерть сердца» входит в список 100 самых важных британских романов в истории английской литературы.

Элизабет Боуэн

Классическая проза ХX века / Прочее / Зарубежная классика