Читаем Девичник наскоряк. Пьеса на 5 человек (женские роли). Дерзкая комедия в 2-х действиях полностью

Ксана (с опытом, Беле). Поэтому почитывать что-то другое – это не прихоть. Это необходимость. А иначе – у любой «кукуха съедет». Всю жизнь листать одни и те же затёртые страницы. Ладно – ты! Странно, что этой простой истины не понимают огромное количество женщин! А потом ходят по семейным психологам, пытаются выяснить, почему утратился к мужчине интерес, как и у него, кстати.

Бела (в шоке). Чёрт! Что? Всё на самом деле так сложно?

Ксана (с опытом, Беле). Всё на самом деле так просто!

Дамира (Беле, по-дружески, с теплом). Если только мы сами не усложняем!

Ксана (с хитринкой, Беле). Но вся проблема в том, что мы ооооооооооооочень любим усложнять!

Дамира (одобрительно кивая, поддерживая Ксану, отпуская из объятий Белу). Это точно!

Раздаётся грубый мужской голос почтенного возраста, директора Дамиры, на который оборачиваются все три девушки.

Голос директора (разъярёно). Дамира! Это как понимать? А ну-ка быстро ко мне в кабинет!

Девушки переглядываются между собой растерянным пьяненьким взглядом.

Голос директора (разъярёно). Быстро, я сказал!

Дамира с Ксаной хитро перемигиваются.

Дамира оборачивается на голос директора.

Дамира (легко и непринуждённо). Да пошёл ты!

Бела (неожиданно для всех, быстро подхватив инициативу, кричит эмоционально в сторону голоса директора). Старый козёёёёл!

Тишина.

Дамира и Ксана с удивлённой растерянной улыбкой смотрят на Белу.

Раздаётся гневный топот директора.

Девушки соскакивают со своих мест.

Ксана (быстро, девушкам). Валим! Валим-Валим-Валим-Валим!!!

Звучит музыкальная тема.

Дамира и Бела оперативно, со смехом и задором покидают кафе.

Ксана успевает бросить купюру на стол (расчёт), после чего оперативно покидает кафе вслед за Дамирой и Белой.

ЗТМ.

Сцена 2. Махач.

Улица.

Музыкальная тема продолжает звучать.

Плавно включается свет.

Подшофе, в обнимку выходят Лиза и Ангелина. Смеются, перебивают друг дружку.

Музыка заканчивается.

Лиза (сквозь смех). Ты просто оторва, Геля, просто оторва!

Ангелина (сквозь смех, перебивая). Да брось… нееееет. Я тихоня!

Лиза (сквозь смех). Да это же ещё додуматься надо, такое выкинуть!

Ангелина (сквозь смех, перебивая). Да… Да ну что ты, в самом деле… Оно само так как-то получилось. Я вообще даже-даже.

Лиза (успокаиваясь). Так стоп!

Останавливаются.

Ангелина старается успокоиться, смотрит внимательно на Лизу.

Ангелина (успокаиваясь). Стою. Так? Ну?

Лиза (с интересом, всматриваясь в глаза Ангелины). Нууууу?

Ангелина (с непониманием). Что?

Лиза (с интересом, всматриваясь в глаза Ангелины). Ну…, ты позвонила, сказала, что у тебя есть новость! А новость так и не сообщила!

Ангелина (хлопая себе по лбу). Чёрт, точно! Я ведь так и не сказала. Да, это потому что пока шла к тебе, встретила этих близнецов из Долгопрудного, ну и… всё из головы повылетало. Нет, Ли, ты представь. С двумя близнецами, вот так вот между дел за раз! А ведь ничего не предвещало!

Лиза (с нетерпением, с интересом, всматриваясь в глаза Ангелины). Так! Стоп-стоп-стоп! Хватит меня дразнить! И так уже волком выть хочется от того, что не мне, а тебе эти братья встретились.

Ангелина (дразнясь и показывая язык). Аааааааа!

Лиза (с нетерпением, с интересом, всматриваясь в глаза Ангелины). Геля! Ёлки – моталки. Ты новость будешь свою рассказывать, или как?

Ангелина (более-менее серьёзно). Да. Скажу. Правда, новость, мягко говоря – несколько шокирующая.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
1984. Скотный двор
1984. Скотный двор

Роман «1984» об опасности тоталитаризма стал одной из самых известных антиутопий XX века, которая стоит в одном ряду с «Мы» Замятина, «О дивный новый мир» Хаксли и «451° по Фаренгейту» Брэдбери.Что будет, если в правящих кругах распространятся идеи фашизма и диктатуры? Каким станет общественный уклад, если власть потребует неуклонного подчинения? К какой катастрофе приведет подобный режим?Повесть-притча «Скотный двор» полна острого сарказма и политической сатиры. Обитатели фермы олицетворяют самые ужасные людские пороки, а сама ферма становится символом тоталитарного общества. Как будут существовать в таком обществе его обитатели – животные, которых поведут на бойню?

Джордж Оруэлл

Классический детектив / Классическая проза / Прочее / Социально-психологическая фантастика / Классическая литература
Смерть сердца
Смерть сердца

«Смерть сердца» – история юной любви и предательства невинности – самая известная книга Элизабет Боуэн. Осиротевшая шестнадцатилетняя Порция, приехав в Лондон, оказывается в странном мире невысказанных слов, ускользающих взглядов, в атмосфере одновременно утонченно-элегантной и смертельно душной. Воплощение невинности, Порция невольно становится той силой, которой суждено процарапать лакированную поверхность идеальной светской жизни, показать, что под сияющим фасадом скрываются обычные люди, тоскующие и слабые. Элизабет Боуэн, классик британской литературы, участница знаменитого литературного кружка «Блумсбери», ближайшая подруга Вирджинии Вулф, стала связующим звеном между модернизмом начала века и психологической изощренностью второй его половины. В ее книгах острое чувство юмора соединяется с погружением в глубины человеческих мотивов и желаний. Роман «Смерть сердца» входит в список 100 самых важных британских романов в истории английской литературы.

Элизабет Боуэн

Классическая проза ХX века / Прочее / Зарубежная классика