Девилз-Крик

Твоя любовь внизу. Твои пути есть истина. Я отдаю эту плоть, чтобы накормить тебя, мой господь. Моя кровь напоит тебя. Моя душа будет едина с твоей сущностью в земле. Твоя любовь внизу, твои пути есть истина…

Перед рассветом сон сморил ее, и ей приснилось, что она снова находится в гроте, входит вместе с Джейкобом в те темные воды. Он был без рубашки, желтоватая кожа светилась бледным светом под неугасающим взором окружающих их глаз. Джейкоб взял ее на руки, поцеловал в лоб и нанес на ее плоть символ луны. Ты будешь моей навсегда, – прошептал он, – если сделаешь для меня только одно, мой агнец.

Все, что угодно, – ответила она ему. – Я отдала бы жизнь за тебя, любовь моя. Все, что угодно. Только скажи.

У нашего сына есть что-то, что принадлежит нашему подземному господу богу. Твоя мать похитила это давным-давно, пока я еще спал в земле. Я хочу, чтобы ты вернула это. Можешь сделать это ради меня, мой агнец? Сделаешь это ради нас? Ради твоего господа?

– Да, – прошептала Лаура, пробуждаясь ото сна. Солнце взошло, и туман рассеялся. Она брела сквозь рощу деревьев, пока не добралась до ближайшего шоссе. С другой стороны стояла заправочная станция. В этот утренний час шоссе было пустым, и она пересекла его без проблем.

Возле колонок был припаркован зеленовато-голубой пикап. Пожилой мужчина в зеленой кепке с логотипом «Джон Дир» и комбинезоне стоял, прислонившись к кузову грузовика, и, насвистывая, заливал в бак бензин. Он пребывал в блаженном неведении о своей неминуемой смерти, даже когда пальцы Лауры схватили его за подбородок. Резкий рывок, и шея старика хрустнула. Через несколько минут Лаура сидела за рулем грузовика, мчащегося по шоссе Камберленд-Фолс в сторону Стауфорда.

5

9:18 утра

Бобби Тейт припарковался на стоянке позади здания. Райли проследовал за ним внутрь, в маленький офис, в котором отец обитал большую часть недели. Скудно обставленное помещение украшали лишь пара заключенных в рамку фотографий с пейзажами, подписанных цитатами из Библии, и изображение Иисуса, страдающего на кресте. В углу ютилась вешалка для одежды. В центре стоял стол, с маленьким настольным компьютером, ежедневником и парой фотографий в рамке с Райли и покойной Джанет Тейт. Бобби сел и попросил сына сделать то же самое.

– Помолись со мной, сынок.

Райли поник.

– Я правда не хочу, пап.

Бобби уставился на него, борясь с желанием выразить свое неудовольствие. Но, совладав с собой, кивнул и сказал:

– Понимаю. Тогда я помолюсь за нас обоих.

Бобби не стал ждать, когда сын ответит. Он склонил голову, закрыл глаза и поблагодарил Бога за прекрасное утро. Поблагодарил его за то, что тот подарил ему сына, пусть даже Райли не принимает их веру. Поблагодарил его за то, что тот подарил ему прекрасную жену, пусть даже она пробыла на этой земле не так долго, как ему хотелось бы. Помолился о благополучном возращении мальчиков, которых похитили вечером в пятницу. Помолился о том, чтобы Ронни Корд и его сын простили проступок Райли.

«И пожалуйста, Отец Небесный, избавь от жутких снов моей юности. Избавь от ужасов, заразивших меня в детстве. Я посвятил свою жизнь служению Тебе и Твоей воле, искуплению грехов моего отца, как Ты отдал своего единственного сына искупить грехи мира. Пожалуйста, убери эту чашу от моих губ. Пожалуйста…»

Голос, давно считавшийся похороненным, зазвучал у него в голове, эхом донесся из темноты. Пей до дна, сынок. Твое страдание – это лишь начало.

Бобби открыл глаза, пораженный этим вторжением, ожидая увидеть, как сын улыбается или даже смеется над ним. Но Райли по-прежнему сидел сгорбившись на своем стуле, с полузакрытыми и прикованными к экрану телефона глазами.

И снова Бобби Тейт обратился к образу умирающего Господа за ответами. Бледное изображение Иисуса с закатившимися в космической агонии очами ничего не сказало – но на его окровавленных губах был легкий намек на ухмылку. Бобби вгляделся внимательнее, сердце затрепетало от паники, но картина была такой, какой и всегда: Иисус, охваченный неописуемой болью, вечно страдающий в тишине.

10:00 утра