Девилз-Крик

Джек Тремли, ты немедленно сделаешь, как я говорю, мальчик. Если ты не подойдешь ко мне, или хотя бы не поможешь, я расскажу твоему отцу.

Эти страшные слова могли напугать любого ребенка – универсальный указ, несущий обещание наказания даже в этом адском краю грез. Джек замер, его слезы оросили почву под ним. Из сырых комьев потянулись костлявые пальцы, ищущие его ноги, чтобы утянуть вниз. Дети, погибшие до него – будь они из утробы его матери или другой безликой женщины, – победно выкрикивали его имя. Он был одним из них, одним из проклятых, и скоро присоединится к ним. Зола обугленных останков и костей наполнит его легкие, бьющееся сердце замедлит свой ритм, задыхаясь в утробе погребенного бога.

Погребенного, но не спящего.

Ждущего.

Тянущего вниз, по дюйму зараз. Все глубже во тьму, в яму из тел со всеми другими детьми.

Джек пробудился от кошмара и открыл глаза.

Лаура Тремли смотрела на него сверху вниз, ее губы и подбородок были вымазаны в засохшей крови. Из глаз текли черные струи, смешиваясь с запекшимся месивом.

– Малыш.

Не успел он закричать, как ее руки сомкнулись на его горле.

2

Райли пинком открыл дверь и поморщился, когда ручка ударила в стену. Бобби Тейт прислонился к плечу сына, выкашливая черную жижу. Темные комья падали на пол, шевелясь из-за прячущихся в них невидимых существ и заполняя дом невыносимым смрадом гниющей земли. Прислонив отца к стене, Райли закрыл дверь.

– Я звоню в 911.

– Нет, – прохрипел Бобби. Он закашлялся так сильно, что потерял равновесие и свалился на пол содрогающейся кучей. Чем бы ни было то вещество, которое Бен и Тоби исторгли в лицо его отцу, теперь оно проникало ему в организм. Вокруг глазниц вздулись и пульсировали темные вены, по носу стекали черные слезы. Едва Райли с отцом добрались до дома, как ядовитое месиво начало действовать. «Акура» Бобби все еще стояла в канаве рядом с подъездной дорожкой, поворотник продолжал мигать, двигатель работал на холостом ходу.

Райли смотрел на морщащегося от боли отца, шокированный возможностью потерять еще одного родителя. И впервые после смерти матери он обнаружил, что взывает к Богу. «Нет, только не его. Пожалуйста, не отнимай его у меня. Он – все, что у меня осталось. Это нечестно, будь ты проклят. Ты не можешь забрать его. Не можешь».

Он разжал кулаки и положил трясущиеся руки отцу на плечи.

– Давай, пап. Вставай. Нам нужно отвести тебя в ванную, а потом я вызову скорую.

– Нет, – повторил Бобби, но на этот раз он был слишком слаб, чтобы протестовать. Райли перекинул руку отца через плечо и выругался себе под нос, пытаясь справиться с неподъемной тяжестью.

– Ты должен помочь мне, пап. Пожалуйста.

Тело Бобби Тейта содрогнулось в очередном приступе хриплого кашля. Влажный комок черной мокроты вылетел у него изо рта и шлепнулся у подножия лестницы.

– О господи, мать его, Иисусе, гадость какая!

Бобби обрел опору и потянулся к перилам. Райли не знал, что именно заставило отца двигаться – выброс токсичного вещества из организма или произнесенное им богохульство. В любом случае пастору удалось подняться по лестнице без помощи сына-подростка, и он рухнул перед дверью ванной.

– Пап…

– Звони… Стефани…

– Позвоню, но тебе действительно нужен врач…

Бобби заполз в ванную, и его вырвало на кафельный пол. Он обернулся, зацепил ногой дверь и встретился с сыном взглядом.

– Райли, я люблю тебя больше всего на свете… пожалуйста, никогда не забывай этого.

– Папа, хватит. Я звоню в 911.

– Черт возьми, Райли, послушай меня хоть раз.

Райли ошарашенно уставился на отца.

– Иди в свою комнату и запри… – Очередной тяжелый кашель вырвался из содрогающегося тела священника. Бобби отвернулся и исторг новый ком черной слизи. – …запри дверь. Никого не впускай. Даже меня.

– Пап…

– Я СКАЗАЛ «ИДИ»! – Бобби Тейт захлопнул дверь ногой с такой силой, что задрожали стены. Райли в шоке уставился на закрытую дверь, слушая, как его старик давится за ней в приступе рвоты. «Неужели он умирает? О боже, неужели он умирает? Неужели умирает?»

Райли так испугался, что на мгновение даже забыл о том, чтобы позвать на помощь. Он страшно боялся потерять отца. Своего единственного родителя. Перспектива остаться без него вызывала ужас. Но больше всего повергала в панику неминуемая возможность остаться по-настоящему одиноким в этом мире.

За дверью ванной Бобби исторгал в унитаз рвоту, бормоча молитву Богу, чтобы тот избавил его от ужасного яда, курсирующего в теле. Лишь Райли слышал его. Звука отцовских мучений было достаточно, чтобы заставить двигаться. Он бросился по коридору к себе в комнату, запер за собой дверь и сквозь туман слез попытался нащупать свой телефон.

– О боже, – всхлипнул он, вытирая глаза. – Нет, нет, нет. Только не сейчас. Не сейчас!