Девилз-Крик

Чак замер, не зная, что сказать. А что он мог сказать? Их последняя встреча оказалась далеко не приятной, и, если б не Имоджин, он был уверен, что все обернулось бы насилием. Хотя прошло несколько месяцев. Может, все уже изменилось. А может и нет. В любом случае Чак был ошеломлен, обнаружив на экране телефона имя старого профессора. Возможно, именно поэтому он все-таки ответил – из-за неверия или даже шока.

Доктор Бут повернулся, удостоил Чака небрежным кивком и полез в карман за серебряной фляжкой. Подлил содержимое в кофе.

– Хотите немного, мистер Типтри?

– Нет, спасибо.

– Джек?

Джек сперва покачал головой, но передумал и кивнул.

– Возможно, поможет расслабиться.

– Молодец, – доктор Бут плеснул бурбона Джеку в кофе и закрутил крышку на фляжке. – Спасибо, что пришел, Чак.

Трое мужчин стали молча потягивать кофе. В тесной кухоньке стоять им было неловко.

– Итак… – начал Джек, – ребята, как насчет того, чтобы рассказать мне, откуда вы знаете друг друга?

Чак усмехнулся.

– Да, док. Предоставлю вам такую возможность.

Профессор Бут хмуро посмотрел на него, делая очередной большой глоток приправленного спиртным кофе. Чак с нетерпением стал ждать, когда с языка старика сорвутся слова. Как много знает Джек? Рассказал ли ему доктор Бут о ритуале, в подготовке к которому Имоджин провела последние годы своей жизни? Или об отношениях, которые у них были последнее десятилетие?

«Возможно, нет», – решил Чак. Наблюдая за Джеком и профессором, он чувствовал, что не ошибается. Джек никогда не умел скрывать свои чувства, и если бы он знал, что профессор помогал Имоджин, то, скорее всего, доктора Бута сейчас не было бы на этой кухне.

Двойной сигнал запирающейся машины отвлек их внимание.

Джек поставил кружку с кофе.

– Думаю, это Стеф. – Он бросил на Чака и профессора обеспокоенный взгляд и направился к входной двери. – Может, вы двое сможете разобраться со всем этим дерьмом, хм?

Чак кивнул, глядя, как его брат выходит из комнаты, после чего встретился взглядом со стариком.

– Ему известно про вас с Джини?

Доктор Бут закрыл глаза и вздохнул. Лицо у Чака вытянулось.

– Вы что, солгали ему, мать вашу?

– Да. Я пытался защитить его. Как это сделала бы Джини.

– Джини была чокнутой, Док. Знаю, вы любили ее, но, черт возьми, она спятила, и это стоило ей жизни.

– Нет, – пробормотал профессор Бут. Он одним глотком допил свой кофе и поморщился. – Тут ты заблуждаешься, Чак. Именно поэтому я вызвал тебя сюда. Именно поэтому тебе не стоило отказываться от содержимого моей фляжки.

Чак покачал головой. «Невероятно», – подумал он. Провел рукой по волосам и нервно заерзал.

– Мы пришли сюда в первую очередь потому, чтобы разобраться со всей этой колдовской чушью. Мать вашу, вы же человек науки, – Чак посмотрел в сторону прихожей, ожидая появления Стефани. – К тому же я думал, вы изменили свое мнение.

Доктор Бут открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут в комнату вошла Стефани Грин. Следом за ней появился Джек.

Она игриво пихнула Чака в плечо.

– Давно не виделись.

– Да уж, – сказал Чак, выдавив улыбку. – Рад, что ты здесь.

– Я тоже, – произнес Джек. Он открыл шкаф и достал с полки кружку. – Профессор Бут и Чак, помимо всего прочего, собирались объяснить мне, откуда они знают друг друга.

Чак и доктор Бут переглянулись. На этот раз профессор не стал мешкать, и Чак был благодарен старику за то, что тот заговорил.

– Хорошо. Я все объясню. Но сперва, думаю, нам всем следует присесть. Мне нужно много чего рассказать, а времени у нас мало.

7

После смерти матери Райли пытался справиться с ужасами реальности с помощью грез. Увеличивающаяся пропасть между ним и отцом, нарастающее отвращение к Стауфорду, с его благосклонностью по отношению к спортсменам, лицемерие местных жителей на воскресных службах. Фантазии неоднократно спасали Райли от реальной жизни, утешали в сумеречные часы, когда он давал волю слезам.

В своих грезах Райли Тейт воображал себя антигероем, плохим парнем с золотым сердцем из какого-нибудь голливудского блокбастера. Он был режиссером собственного фильма и его звездой.

В этих фантазиях Райли с помощью своего искусства боролся с лицемерием Стауфорда. Боролся с угрожавшими ему хулиганами, вроде Джимми Корда, с взрослыми, вроде отца и завуча Майерса. Со всем режимом, управляющим социальными классами Стауфорда, – и играл по своим собственным правилам. Он никогда не делал домашних заданий, проваливал ежедневные контрольные и все же сдавал экзамены. Он всегда брал верх над всем, что вставало у него на пути, справлялся с непреодолимыми препятствиями и, несмотря на статус аутсайдера, продолжал побеждать. Его хвалили за усилия, но он отвергал похвалу истеблишмента.

Райли был спасителем и грешником, неблагополучным подростком и вундеркиндом. И в конце фильма спасал девушку. С годами личность девушки менялась, но с тех пор, как он пошел в среднюю школу, эту роль играла Рэйчел Мэтьюз. Она была героиней его вымышленного сценария, отважной противоположностью антигероя. Девушкой с другой стороны баррикад, чья любовь растопила его замерзшее сердце.