Девочка Эмина

Еще не отойдя от столкновения, я снова я почувствовала боль — меня грубо вытянули из салона. И совсем рядом раздался сухой, прокуренный голос:

— Девчонку ко мне в машину.

Я оглянулась на звуки боли — Валеру не торопились везти в лес, его избивали ногами и руками. Так пинают предателей. Над ним жестоко издевались.

Я сразу поняла: люди, которые меня похитили, не боялись последствий.

За их спиной кто-то стоял.

В голове пока ничего не укладывалось. Мы встретились с Валерой взглядами — последними, прощальными. В его глазах стояла горечь, он не смог помочь Эмину и мне.

— Шевелись! — прорычали сзади.

Бандит перехватил мои запястья одной рукой, потому что другой приставлял пистолет к затылку. Я поняла, что если меня везут не в лес, то и убивать не торопятся, поэтому притихла и постаралась успокоиться. В машине на руках защелкнулись наручники.

Меня посадили рядом с главным. На его висках была седина, как у Булата и его правой руки. Все, кто главенствовал в тени сейчас, были одного возраста с Булатом, и это логично: эти люди начинали примерно в одно время.

— Достаточно изучила? — хмыкнул мужчина.

— Что вы сделали с Эмином?

— Узнаешь, девочка. Как только расскажешь мне кое-что.

От страшных мыслей я едва не задохнулась.

Мы с ревом тронулись с проспекта. За нами двинулись еще несколько машин, но я до последнего смотрела, как избивают Валеру, пока мы окончательно не свернули с большой дороги. Его ничего хорошего не ждет, он просто выполнял свое дело. Все, кто работал на Эмина, заранее работали на смерть.

Я поняла, почему мне не устроили допрос прямо сейчас. Хотели заставить меня бояться, но они еще не знали: самое страшное для меня — это смерть Эмина.

Я не знала, что с ним стало, но у меня было время подумать.

За черту города меня не вывезли, только отвезли в малообитаемую часть города и закрыли в типичном небольшом частном доме. Я огляделась: этот дом напоминал тот, в который меня привез Альберт московским летом.

Только вряд ли это поможет Эмину в поисках, если он вообще способен меня сейчас искать.

Я села на деревянный стул и от бессилия свесила руки вниз. Двери заперты, главный — тот, что с сединой — уехал доделывать дела, оставив со мной охрану. Дом хоть и был не новым, но пластиковые окна были тоже заперты на ключ, они все предусмотрели. Дочь Анархиста — ценный груз.

Я должна была понять, кто он — этот главный?

Если это Локманян решил сдать Эмина, тогда бы его люди начали стрелять по нашим машинам. Но обе группировки до последнего ждали возвращения своего хозяина. Стрельба началась, когда Расторгуев подобрался слишком близко.

Локманян не предатель. Но если Эмин выбрался из западни, то наверняка считает именно так. Он не знает, что произошло дальше.

Я зажмурилась.

И ведь самое главное, что все произошло из-за ревности. Я посчитала, что Эмин мне не верен.

В голове то и дело прокручивалась наша последняя сцена.

— Я сказал: назревают дела. Тебе лучше о них не знать.

Напряжение возросло до немыслимых размеров.

Я резко повернулась в кольце его рук. На эмоциях поступила необдуманно — скинула его руки со своих плеч. Глаза Эмина потемнели, на скулах показались желваки.

Я тихо выдохнула.

— Думаешь, я не понимаю, какие дела у тебя появляются раз в месяц стабильно?

— Чего? — прищурился Эмин.

Он сделал шаг вперед. Я — назад.

— Подумай хорошо, прежде чем продолжать, — вкрадчиво процедил муж.

Я не подумала. Не подумала и продолжила:

— Не касайся меня! — я выставила руки перед собой.

Эмин схватил меня за шею. Сжал несильно, заставив меня замолчать. Лишь когда кислород перестал поступать в легкие, он отпустил, и я смогла сделать первый вдох.

— Ты забыла? Я сам буду решать, кто может касаться твоего тела.

Эмин опасно оскалился.

В моих глазах предательски защипало.

— Кто она, Эмин? Скажи мне. Ты не имеешь права так поступать со мной.

— Ты несешь херню.

Эмин злился. Если я буду делать то же самое, это приведет ко взрыву.