Девочка Эмина

Я нервно одернула платье ниже, поправляя его. Даже душ, который я успела принять в его отсутствие, не помог — я все равно чувствовала запах Смертника на себе. Чужой мужской запах. Этот мужчина слишком часто находился рядом со мной, словно пытался приручить. Чтобы я скорее привыкла к новому хозяину.

— Я отправлю тебя за границу, Диана. Только в этом ты права. Пока Эльдар и Давид будут сидеть в тюрьме, Эмин и Рустам будут воевать. Ты права: я стравил их как собак. И теперь мне осталось лишь помочь им скорее прикончить друг друга. Анархист не проблема. Однажды я почти что грохнул его.

— Все-таки ты устроил то покушение? — я изумленно качаю головой, — когда же ты остановишься? Я ведь сказала, что готова уехать с тобой.

Ложь. Чистой воды ложь. И он это понял.

Альберт криво ухмыльнулся. И вновь прикоснулся ко мне. Приручая, подавляя. Он делал это не силой, как Эмин, а обманом. И это противнее. Это мерзко.

— Я начал эту игру, и я ее закончу. Через несколько лет я привезу тебя в новый город. В свой город. И мы вместе будем править, котенок.

Меня уже тошнило. Тошнило от слов «власть» и «город».

Я поняла, что все-таки скитальцы строят планы в долгосрок. Я в этом убедилась. Только мне эти планы не нравились.

— Вот, в чем причина. Во мне, — поняла я, — я останусь живой лишь потому, что я дочь Анархиста.

— Не совсем в тебе. Скорее, в твоей крови. Ну, котенок… ты расстроилась?

Я вывернулась из его рук. Почти успела. Но он перехватил удобнее, притягивая меня к себе за локти.

— Не боишься, что я начну там новую жизнь, пока ты здесь новый город строишь? — хриплю я, — не только от Эмина убегу, но и от тебя. Не боишься?

— Котенок, знаешь, чем я отличаюсь от Эмина?

Альберту хочется верить только из-за мудрых глаз. В них нет похоти, а из схожего только желание обладать. Мужское, твердое намерение. Исключающее слово «невозможно».

— Если я вернусь, а ты будешь с другим, то я лишь скажу тебе, что это твой выбор. А Эмин изобьет тебя и посадит на цепь.

Он говорил страшные вещи, неправдивые. Я знала, что Эмин на такое не способен. По крайней мере в той форме, в которой он есть сейчас.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍За окном неумолимо темнело, а в доме становилось холодно. Альберт тяжело дышал, опаляя меня своим дыханием. Я попыталась ускользнуть, но застряла между его телом и столешницей. В момент, когда я дернулась, послышался треск.

Бедро прожгла адская боль, все-таки царапнула столешницей. Платье зацепилось за распоротое дерево и разорвалось в клочья. Альберт говорил, завтра привезут одежду… не хочу ждать завтра. Не хочу быть здесь уже сегодня.

Эмин, где же ты?

Щеки теплеют от горячих слез. Мокрые дорожки я не сразу замечаю. Только когда Альберт склоняется близко-близко и прижимается к ним губами, собирая соленую влагу.

Я хочу отшатнуться, но забываю о том, что платье застряло на распоротом углу столешницы. Все повторяется снова. Сопротивление, треск, мои тихие всхлипы. Я понимаю, что может произойти, если Смертника не остановить.

Он хочет меня. Еще с того момента, когда обманом заставил открыть ему квартиру на Батальонной. В моих глазах остро запечатлелись его кривые губы и манящая ухмылка. Он думает, что я буду с ним спать?

— Альберт, отпусти меня. У нас… ничего не будет. Я не люблю тебя.

— Все еще хочешь к нему?

Мужское тело подалось вперед. Влажные губы оставили след на моей щеке и скользнули ниже, к открытой ключице. Мои руки уперлись в жесткую грудь в попытке защититься.

— Они все мертвецы, котенок. Расслабься, дай мне понять, чем ты так голову сносишь. Дашь?

Хриплые звуки оголодавшего мужчины слабо доносились до мозга. Его руки жадно ухватились за талию. Я тихо всхлипывала, острая столешница впивалась в поясницу, волосы застряли между кожей и кухонным гарнитуром. В разорванном платье было больно и холодно. Мерзко.

— Убери руки, Альберт! — я дернулась, но тщетно.

— Почему ты плачешь, котенок?

Альберт искренне недоумевал. Его глаза опасно затуманились, а руки, задиравшие платье, оставляли синяки на бедрах. Он ничего не слышал и не видел.

— Я никуда с тобой не поеду, Альберт! — закричала я, — мне жаль. Но я люблю Эмина.

Мне показалось, серый взгляд прояснился. На секунду. Позже в его глазах проявились удивление, ярость, гнев… и почти следом — страх и озарение. В самом конце взгляд Смертника стал каким-то стеклянным, пустым. Ничего не выражающим.

Я не понимала, что происходит. Я чувствовала облегчение — он больше не трогает меня и не дышит в шею с диким вожделением.

Он захотел попробовать меня перед тем, как отправит за границу. Смертник хотел запомнить мое тело, чтобы бороться дальше. Для того и приручал меня, чтобы не сопротивлялась к концу сегодняшнего дня. Чтобы Эмину перед смертью ухмыльнуться криво и сказать, как хорошо было трахать его девочку.

Но в процессе к этому что-то пошло не так.

Тело Смертника начало крениться в сторону. От испуга я запрыгнула на столешницу и поджала колени, с ужасом наблюдая за тем, как Альберт тучным грузом падает на пол.

Звуки донеслись до меня позже. Намного позже.