Девочка Эмина

Я зажмурилась, не сдерживая крик. В этот раз до жжения в легких орала. Я кричала, не замечая ничего вокруг. Это помогало не сойти с ума. Не чокнуться в край. Воздух сгущался, атмосфера становилась плотной. Я больше не терпела.

Его приближение напугало меня.

Я сразу почувствовала, что это он. По запаху, по силе… по грубости.

Грязными руками Эмин схватил меня за талию и взвалил на себя. Как собственность, как вещь взвалил. Сердце ухнуло вниз вместе с безвольным телом.

Раздался треск ткани. Платье окончательно разорвано. Горячие липкие пальцы впились в мои бедра, перехватывая меня на пути. Я схватилась за его влажную шею, тяжело дыша. Он весь был в поту и грязи. Спазмы душили горло, в глазах стоял Смертник.

Все Смертники так и заканчивают. Правда?

Нет, Диана. Не утешай себя. Не оправдывай Эмина.

Лопатки прожгла боль. Не знаю, сильная или нет. Я принимаю ее как факт, на деле — давно ее не чувствую. Еще с первой встречи с ним.

Эмин поставил меня на ноги и прижал к стене. Холодные глаза жадно ощупывали мое тело, попутно он выуживал из брюк телефон. Телефон теперь тоже не чист. Как и я. Вся в багровых отпечатках и следах, я дрожала в звериных тисках.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Ты его убил? Убил, да? — захныкала я.

Голос мой давно хрипел. За месяц на воле я забыла, что такое страх.

Он мне напомнил. Мой кошмар и мое безумие. Он нашел свою женщину, а до этого познал настоящее безумие. Он угрожал мне этим безумием еще на Батальонной. Говорил, что с ума сойдет, если меня потеряет.

Потерял. Сошел.

— Лучше бы он тебя трахнул?

Я затихла. А Эмин резко замолчал, словно боялся издать какой-либо звук. Словно себя боялся.

Я тихонько плакала, запах крови разъедал мои легкие.

Мои плечи затряслись, и Эмин принял это за попытку к бегству. Его локоть моментально уперся мне в ключицу. Хотел бы за шею удержать, но побоялся, что задушит. В аффекте у него бы получилось.

— Стой… стой смирно.

Его голос был пропитан безумием. Эмин страшен в гневе. Страшен, когда его женщину целуют в шею на кухонной столешнице. Я затихла, опуская взгляд. Перед моими глазами появилось шатающееся запястье с пистолетом. Этой же рукой он прижимал меня к стене.

Я судорожно вздохнула, боясь шевельнуться. На интуитивном уровне я понимала, что даже трястись было опасно. Хищник думает, что я в состоянии сбежать. Он остро чувствует каждый мой жест и воспринимает всякий как попытку к бегству. Это очень страшно.

Муж набрал чей-то номер.

И впился мутным взглядом в меня, прислонив телефон к уху. На его лице были багровые брызги. Не в силах смотреть на него, я опустила взгляд.

За что моментально поплатилась. Пистолет в его руке взметнулся вверх, вместе с этим локоть переместился с моей ключицы выше, под челюсть. Взмахом руки он заставил меня смотреть на него.

И все снова молча. Эмин боялся говорить, чтобы вдруг не свихнуться.

Не понимая, что, кажется, уже…

Губы задрожали, из глаз потекла новая порция слез. Но я все равно ему нравилась. Именно такая. Он все равно сходил с ума от мысли, что снова мною владеет.

Крышу снесло окончательно. Он говорил об этом однажды. Оказывается, это очень страшно.

— Ты хотел получить ее. Трофей здесь. Поборись.

Он сказал это, в упор глядя на меня. Губы его криво ухмыльнулись. Он звонил Давиду.

— Нет, Эмин! — успела я всхлипнуть.

Только Давид называл меня трофеем. А еще красивой звал. Прямо при Эмине.

Эмин все помнил и вызвал его на последний бой. Самое худшее, что Басманов приедет. Из-за собственного тщеславия, которое и погубит Давида.

— Умоляю, остановись, — проблеяла я.

Мужской локоть больше не сдавливал ключицу. Муж опустил руку вдоль тела, а другой почти нежно потрепал меня по щеке, размазывая влагу по лицу.

— Я только поцелую.

— Что?

Дежавю накрыло меня с головой. Это с нами уже происходило, тогда он тоже был на грани.

Эмин опустил жадный взгляд на меня и склонился, прикасаясь твердыми губами к моим. Тяжелые запахи окутали нас — запах мести, жажда обладания прямо здесь и сейчас. Запахи крови и пота. Я сжалась под ними.

Он целовал меня, но не поцелуем влюбленного.

Не поцелуем после долгой разлуки.

Это даже не поцелуй. Это мой личный ад.

Я вырываюсь из его рук, забывая об опасности. Рядом хрипел Альберт, Эмин тяжело дышал, обдувая лицо жадным дыханием. Его рот был открыт.

— Не хочу… Не хочу, Эмин. Не целуй.

У меня появился голос. Он даже не хрипел, только напитан страхом был.

Но Эмин расценил мои слова иначе.

Его жесткий голос рассек пространство хлеще кнута:

— Ты с кем-нибудь трахалась?

Я задохнулась, мой взгляд взлетел выше — к его серым непроницаемым глазам. Легкие горели от нехватки свежего воздуха. Только кровь, грязь и страх — мы этим дышали.

Нужно что-то выдавить из себя, я это понимала. Иначе Эмин додумает сам.

Это он и сделал. Схватил за подбородок липкими пальцами, в глаза впился… и снова распял меня вопросом:

— Отвечай, маленькая. Лучше отвечай.

Ты совсем забылся, Эмин. Тебе плохо. В безумной заботе ты причинил мне боль.

— Нет, — шепнула я со страхом.