Девочка и призрак

– Ведьме хотелось жить незаметно. Где лучше пустить корни, как не в городке, который всегда остановка и никогда не цель путешествия?

Цзин с покорным видом изучала содержимое своего кошелька. Они остановились на заправке, чтобы она смогла снять немного денег в банкомате картой, которую мама дала ей на крайний случай и которая всё это время лежала у неё в туфле. Выбора у них не было: таксисту нужно как-то заплатить.

– Готово, – сказала она грустно. – Когда мама соберётся проверить действия по карте – лишь вопрос времени. И вот тогда я, считайте, труп.

Сурайя положила руку ей на плечо:

– Тогда нужно сделать так, чтобы всё было не зря.

Они быстро нашли ведьмино жилище. Оно стояло вниз по дороге рядом с мечетью. Это был небольшой добротно сколоченный деревянный домик с зелёной жестяной крышей. Мясистые комары жужжали вокруг деревьев джамбу, так прогнувшихся под тяжестью несобранных плодов, что ветви почти доставали до земли. А позади хижины разлился абсолютно круглый прудик, еле видный под толстым слоем пушистой зелёной пены. С тех пор как ведьма умерла, в доме явно никто не жил. Дверь едва держалась на петлях, а заглянув внутрь, Сурайя увидела протянувшуюся от угла до угла паутину.

– Это здесь, – произнёс Розик низким голосом. – Ведьма умерла в этом доме.

В темноте что-то пробежало у них под ногами. Цзин подпрыгнула.

– Ненавижу крыс, – прошептала она.

Сурайя и сама их не очень-то жаловала. Однако желание понять бабушку, с которой ей не довелось познакомиться, эту странную женщину одной с ней крови, пересилило порыв развернуться и убежать. Она толкнула дверь и вошла внутрь.

Окна были покрыты толстым слоем пыли. Всё же свет одинокого уличного фонаря пробивался сквозь стекло, и Сурайя различила очертания мебели. Её было совсем немного. В целом доме имелась всего одна комната, и, не считая узкой кровати у окна, шкафа и стола с единственным стулом, в ней было пусто.

– Прямо здесь, – произнёс Розик. – На этой самой кровати она испустила дух.

Сурайя сглотнула.

– После бабушки здесь никто не жил? – В спёртом, затхлом воздухе её шепот прозвучал как крик.

– Никто не хочет жить в проклятом доме.

– Этот дом проклят?

– Нет. Но она наговорила в нём немало проклятий. Всех видов.

Сурайя смотрела вокруг и пыталась представить в этих четырёх стенах Розика, каким она его знала. Смеющимся над придуманными ею глупыми шутками. Запрыгивающим к ней на плечо, чтобы получше рассмотреть, что она рисует. Дремлющим на солнышке, пока она переворачивает страницы очередной книжки. Нашёптывающим ей истории под одеялом. Но у неё ничего не вышло – здешняя обстановка никак не располагала к веселью. А как бы Розик себя ни называл, каким бы тёмным духом себя ни провозглашал, Сурайя знала: в нём живёт веселье. Она поняла это с первого взгляда.

Вздыхая, Сурайя потянулась за рюкзаком, чтобы достать фонарик. Цзин рядом с ней никак не могла прокашляться.

– Пыль в горле, – просипела она. Глаза у неё слезились. – Выйду на воздух.

– Ладно, – прошептала Сурайя. Она провела пальцами по краю стола, морщась при виде пыли, которой покрылись кончики пальцев, и выдвинула единственный ящик. Она пошарила внутри, звякнув содержимым: обломками свечи, случайными монетками.

Розик наблюдал за ней со стула, на спинке которого сидел:

– Ты в порядке?

– Что произошло? – Сурайя опустилась на стул, подняв облако пыли, которое заставило её чихнуть. – Почему мама уехала? Почему бабушка не попыталась её разыскать? Не понимаю.

– Если я чему-то и научился, наблюдая за людьми, – сказал Розик, – то тому, что семья – это непросто.

– Мне всегда хотелось узнать про родственников, – произнесла Сурайя тихо, её голос был тонким и печальным. – Но всё, что я смогла выяснить про бабушку, – это то, что она была ужасным, злым человеком. А во мне её кровь. Что же я такое?

– Самые прекрасные цветы тоже вырастают из чёрной-пречёрной земли.

Сурайя сделала глубокий вдох, решаясь задать следующий вопрос:

– Думаешь, мама знала? То есть да, ей было известно, что её мать ведьма. Но как думаешь, она знала, насколько всё плохо?

– Не знаю.

– Если знала… – Сурайя помолчала, пытаясь подобрать слова. – Если знала, возможно, всё это время она просто пыталась меня защитить. Быть может, она заботится обо мне больше, чем я думала.

Он нежно коснулся её щеки:

– Разве можно о тебе не заботиться, дитя.

– Аллаху акбар, Аллаху акбар… – Комната наполнилась призывом к молитве, таким отчётливым, словно его выкрикивали специально для них.