Девочка-яд

— Если есть информация о нем, значит, вы засекли его? Почему не берете сейчас? — я пытался найти какой-то выход. Создавалось упорное впечатление, что сделать это пытаюсь только я.

— Макс, успокойся, сейчас не выйдет, — Артур говорил со мной так, будто я идиот. Или ребенок маленький, не понимающий элементарных вещей. — Данные не точны. Наши люди проверяют…

— Че вы там, бл*дь, проверяете?! Ссыте?! Так и скажите! Дайте адрес, я поеду! — прокричал, поднимаясь с кресла.

— Какой, на хер, адрес? — прорычал Артур. — Ты себя в зеркало видел? Рука перемотана, сотрясение мозга. Хочешь, чтобы добили тебя?

Я приблизился к нему вплотную, чтобы каждое сраное слово он услышал точно.

— Моя женщина у больного психопата. Он может сделать с ней все, что угодно… Может быть, уже сделал. Мне пох*р, что будет со мной, я должен вытащить ее!

— Макс, остынь, — на плечо легка ладонь Адама. — Артур дело говорит. Там спецы работают — ОМОН, все дела. Ленка собой пожертвовала ради тебя, так не просри свою жизнь, чтобы не зря все было…

Я понимал это. Лена отдалась в руки тому ублюдку только ради меня. Эти мысли все эти дни разъедали мое нутро. Я защитить ее не смог… а она все отдала… Попытался выдохнуть, успокоиться. Герц в какой-то степени прав. Придется принять их правила игры. Другого выхода у меня нет.

— Что от меня нужно?

— Ждать, — пробасил Артур. — Мы сообщим, как только что-то будет известно. Макс, мы делаем все… даже больше. Я найду, слышишь?

Я промолчал. Мы ушли с Адом. Пока друг вез нас обратно, я не мог перестать думать. Они считали меня за идиота. Какой процент того, что она жива? Или того, что Лена в безопасности. Холодный купил два билета, но это еще не доказывает того, что она жива. Холодный мог приобрести его для себя и своего помощника. Бл*дь, это разрывало меня на части. Я не мог сконцентрироваться ни на чем. В кармане завибрировал телефон. Главврач. Сбросил вызов. На х*р все.

Адам потащил меня к себе. Друг видел, что колбасит меня не по-детски. Полбутылки виски всадил, ни берет ни хера. Будто воду пьешь. Трезвый, как стеклышко, и трясет так же.

— Курить есть? — спросил его, отбрасывая в сторону пустую бутылку.

— Ты ж не куришь, — Герц недобро покосился на меня. Я молчал, продолжая смотреть на него.

— Сейчас.

Он поднялся с дивана, направляясь в кухню. Вдруг зазвонил его телефон.

— Да, — тут же принял вызов друг, я замер.

— Понял, выезжаем, — проговорил Ад и сбросил вызов.

— Их засекли. Едут на черном БМВ по трассе. План-перехват. Выезжаем.

Лена

Четыре дня спустя

Я не знаю, сколько выплакала за эти два дня. Я лежала на холодном полу подвала, смотрела в темноту и раз за разом прокручивала в голове последние события. Как они били его, как издевались. В память врезалась картина, как Макс прикрывает руками лицо, а они дрожат. Эти воспоминания словно яд отравляли меня. Ушел страх, ушла надежда. Мне было все равно. Потому что самое страшное уже случилось. Они забрали его у меня. Они забрали все.

— Эй, ты жива еще? Сука! — Андрей спустился вниз по ступенькам. Пнул ногой поднос со вчерашней едой. Я только прикрыла глаза, почувствовала, как потекла влага по успевшему засохнуть участку лица.

— Вставай, тварь, хозяин ждет.

Если бы у меня были силы, я бы засмеялась. Ублюдок пнул меня ногой.

— Поднимайся, шмара! Я не собираюсь нести тебя!

Мне плевать. Хочешь — неси, а хочешь — прирежь прямо здесь. Лучше бы так и произошло. Чтобы быстро и без мучений. Чтобы не смотреть больше в их отвратительные рожи.

— Ты живая там? — он присел надо мной, схватил за волосы. Я застонала от боли.

— Живая, падла, — засмеялся. Бросив волосы, схватил под руки, потащил наверх по лестнице, больно ударяя о ступеньки. От каждого столкновения по телу рассыпались вспышки боли. Он тащил меня куда-то по коридору. Я надеялась, что мы движемся в ад.

— Ну, как ты? — раздался над ухом омерзительный голос Холодного. А потом его пальцы коснулись моих волос. Я вздрогнула, меня затошнило.

— Ненавидишь меня? — прошептал над самым лицом. — Я тоже ненавижу тебя, суку. Но все равно, бл*дь, подыхаю от того, насколько люблю. Ты же тварь последняя, Лена-а-а. Ты вся в папашу своего. Гордая, своенравная. Не хочешь, бл*дь, слушать меня.

От его слов меня колотит. Тварь! Он не смеет даже имени моего отца произносить!

— Мы ведь могли быть счастливы… все могло бы быть по-другому! А ты в этого хирурга вцепилась… Я ж убить его хотел… и собирался. Там, на вечеринке, я хотел увидеть, как он ломается, падла… А тут ты со своими глазами несчастными… — он берет мои волосы в пятерню, сжимает их. До боли.

— Ты же знаешь, не могу я слезы твои терпеть. Не могу. Ради тебя я отпустил того мудака… — его дыхание обдает мое лицо. Прикрываю глаза, чувствую, как катятся слезы.

— Что ты хочешь?

Отстраняется. Садится рядом, гладит мои плечи.

— У меня проблемы. Менты на хвосте. Половину людей взяли. Нужно сваливать. И если ты хочешь, чтобы твоего доктора так никто и не тронул, будешь делать то, что я скажу. Ты сейчас встанешь, умоешься, приведешь себя в божеский вид. Оденешься, и мы отправимся в аэропорт.