Девочка из Франции

И правда, из серой, пухлой, как перина, тучи, затянувшей все небо, густо посыпались сверкающие снежинки. Жанетта с необычной мягкостью и терпением позволила преданной Бири уцепиться за ее руку, и та зашагала с ней в ногу, приноравливаясь к ее мелким шажкам. Эта сухопарая девочка с жирными черными волосами чем-то напоминала Жанетте белокурую толстушку Мари Жантиль. Во всяком случае, Бири с полной готовностью взяла на себя роль прежней трепарвильской подружки. Конечно, если уж быть искренней, сердцу Жаннетты всегда была ближе Роза Прюнье, чем Мари. Вот и здесь, в Венгрии, Мари Микеш и Эржи Шоймоши нравятся ей больше… Но нет, Жанетта не станет искать дружбы «воображал», раз они не считают ее достойной себя!.. И она неожиданно обернулась к Бири Новак:

— Эржи Шоймоши кем будет? Доктором?

— Конечно! — Раскрыв свой большой рот, Бири Новак ловила языком снежинки.

Глубоко задумавшись, Жанетта шла, захваченная людским потоком. Все несли какие-то пакеты, свертки, елочки… На площади перед Восточным вокзалом кишела толпа, в густом снегопаде глухо дребезжали трамвайные звонки, гудки автомобилей звучали как-то празднично. Жанетта и Бири шли не торопясь, то и дело останавливаясь перед витринами. Бири, купив жареной кукурузы, угощала подругу; обе усердно набивали рты зернышками, похожими на распускающиеся маргаритки. Боясь потеряться в толпе, девочки крепко держались за руки.

— У Эржи Шоймоши кто отец? — спросила Жанетта так, словно все время раздумывала над этим вопросом.

— У нее нет папы…

— Умер?

— Угу… Немцы во время войны расстреляли… как дезертира.

— Ну, тогда… тогда, значит, много же денег оставил он жене! — произнесла Жанетта чуть-чуть враждебным тоном.

Бири изумленно уставилась на нее и расхохоталась, но вдруг, поперхнувшись кукурузным зернышком, закашлялась. Рассерженная Жанетта стукнула ее по спине, а Бири мучительно старалась подавить кашель и смех.

— Много денег? — переспросила она, отдышавшись. — Да ведь папа Эржики слесарем работал в какой-то мастерской!

— Сле-са-рем?

Бири не взяла с собой словарь, ей пришлось объяснять это слово чрезвычайно многоречиво, помогая объяснению усиленной жестикуляцией.

— Они в Андялфельде жили, в маленькой каморке… даже когда и папа-то ее жив был. Они и наголодались и намерзлись… Ну, и потом, у нас теперь ведь нет никакого такого наследства. Деньги там и прочее — каждый сам себе зарабатывает.

Жанетта долго молчала, ее взбудораженный мозг с трудом воспринимал услышанное. «Сле-сарь… значит, рабочий. А дочь его собирается быть врачом?!» И вдруг Жанетте показалось, что она все же поймала Бири врасплох:

— А на что же мама Эржи живет?

— Работает, — сказала Бири как нечто само собой разумеющееся и, запрокинув голову, подняла длинную руку, бросая в рот кукурузные зерна. — Уборщица она… в каком-то министерстве.

— Не ври!

Бири прижала руки к груди и бросила на подругу негодующий взгляд. Она врет?! А зачем ей врать? Да и что особенного в том, что Эржи будет учиться в университете? Ничего особенного! Каждый студент, если он нуждается, получает от государства стипендию. И она, Бири, получит… если, конечно, решит в будущем взяться за учебу… только очень ей это нужно!

— А ты кем будешь?

— Посмотрим, — загадочно произнесла Бири, но было ясно, что вопрос этот сейчас чрезвычайно мало занимает ее — она опьянена снегопадом и веселым предпраздничным шумом. Придет время, карты покажут, чем заняться Бири. К чему же ломать над этим голову? Кстати сказать, корпеть над книжками вредно — красоту потеряешь, — рассуждала беззаботная болтунья.

Ей хотелось поговорить о чем-нибудь более интересном, чем будущее Эржи Шоймоши, но Жанетта упорно продолжала свои расспросы:

— А у Йолан Шурани кто папа?

— Фрезеровщик.

Это еще что такое? Жанетта рассердилась и резко бросила Бири:

— В другой раз бери с собой словарь! Я ничего не понимаю в твоих жестах… И брось ты жевать эту кукурусу!

— «Кукурусу»! — хихикнула Бири, но громко рассмеяться не осмелилась. — Фрезеровщик — это фрезеровщик и есть! — добавила она с важным видом.

— Словом, рабочий?

— Ну да, рабочий.

— И Йолан тоже получит стипендию?

— Конечно.

— А Мари Микеш?

— Кто ее отец? Откуда я знаю! Правда, она рассказывала недавно, что его трудовым орденом наградили… Он на периферии работает, в Озде, что ли… Ты на коньках катаешься, Аннушка?

— Да так, на ледянках около катка… катались иногда дома…

— А почему на каток не ходила?