Девочка из Франции

Но слезы не появлялись. Благочестивое настроение то и дело нарушали житейские мысли. Жанетта думала о том, что скажет тетя Вильма, увидев, как блестит в ее комнате пол, натертый племянницей. Потом она принялась разглядывать свое платье, изгибаясь и осматривая себя то справа, то слева; лоб ее озабоченно морщился: платье как будто выглядело длиннее, когда они с папой покупали его несколько недель назад. Может, она подросла с тех пор?.. «Я хочу домой», — снова прошептала она, но слезы так и не появлялись. Жанетта, стоя перед зеркалом, повела плечами. Как это сказала та седая тетя? «Какой очаровательный ребенок… Вы можете гордиться…» Стало быть, она «очаровательная»? Жанетта состроила насмешливую гримасу своему отражению в зеркале, но бледное лицо ее порозовело от радости. Жанетта Роста — очаровательный ребенок, Аннушку Рошта считают в Венгрии очаровательной! Какие странные люди! И кто знает, может, тетя Вильма и права — не такие уж они плохие… может, они и вправду не хотели ее обидеть. И в школе тоже. Ведь Эржи Шоймоши не то, что «барышни с вилл», да и тетя Марта ничуть не похожа на сестру Анжелу.

В замке щелкнул ключ. Жанетта ждала с замиранием сердца: вот сейчас тетя войдет к себе в комнату, да так и всплеснет руками от изумления при виде блестящего, как зеркало, пола. Но тетя Вильма долго хлопотала на кухне и лишь очень не скоро вошла в свою комнату.

— Эт-то что такое? — К восторгу Жанетты, тетя Вильма от изумления даже всплеснула руками. — Вот ты какие сюрпризы мне готовишь? Разве я для того откармливаю тебя, словно гуся, чтобы ты за один день все спустила?.. Ну что ж, Аннушка, ловкие у тебя руки, этого нельзя не признать. Все умеешь, стоит только захотеть!

О парижском платье тетя ничего не сказала и попросила Жанетту уйти к себе, заявив, что хочет отдохнуть часок перед ужином.

А только что же тетя Вильма называет отдыхом? Жанетта отправилась в свою келейку, забрав с собой радиоприемник, и плотно прикрыла дверь, чтобы ни один звук не мешал отдыху тети. Однако из ее комнаты почему-то доносилось торопливое хождение, что-то звякало, гремело, словно там готовились к переселению. Что же делает там тетя Вильма? Уж не ждет ли она гостей? А если ждет, то почему не говорит об этом Жанетте? Сколько уж времени прошло, а дверь у тети Вильмы еще заперта. Все это наполняло сердце каким-то странным, необыкновенным чувством ожидания, удивительным ощущением неловкости и счастья…

— Аннушка, у-жи-нать! — крикнула тетя Вильма и тут же вошла, оставив дверь в свою комнату открытой. Она взяла девочку за руку и повела за собой.

На столе стояла елка, убранная блестящими и пестрыми безделушками, увешанная свечками, которые тетя Вильма сразу же принялась зажигать. На ветках сверкали стеклянные украшения, бесчисленные конфеты, пряники, и все это волшебство окутывали легкие облачка ваты и дрожащие золотые нити… Так красиво, изумительно красиво!

Жанетта стояла, прижав к груди тонкие руки и широко раскрыв глаза. Она посмотрела на суетившуюся вокруг елки тетю Вильму.

Словно сквозь туманную дымку заметила она и какие-то пакеты, обернутые в папиросную бумагу. У нее сдавило горло, губы подергивались. Опуститься на колени? Нет, в лице тети Вильмы нет никакого благочестия, в карих глазах светится только радость, все движения спокойные и легкие… И Жанетта продолжала стоять, судорожно сжимая руки.

— Ну, вот и все! — объявила тетя Вильма, когда загорелась последняя свечка.

И тут тоненько-тоненько прозвучал голос Жанетты:

— Я спою… да, тетя Вильма?

Вильма Рошта посмотрела на девочку. Что происходит с ребенком? Лицо у нее словно окаменело, не выражая ни радости, ни боли. Что скрывается в этой детской душе? Какое беспокойное, чувствительное сердечко! Немало доставит она хлопот, пока из нее выработается уравновешенный, здоровый человек… Вильма уселась в кресло, бережно расправив свое зеленое платье с кружевным воротником, и, ободряюще кивая девочке головой, громко сказала:

— Конечно, Аннушка, очень хорошо! Спой Вильме что-нибудь красивое.

Жанетта запела французскую рождественскую песню. Ее тоненький детский голосок звенел, поднимаясь так высоко, что, казалось, вот-вот оборвется, как туго натянутая струна. Тетя Вильма все так же ободряюще кивала и, когда простенький мотив зазвучал в третий раз, стала подпевать своим низким, грудным голосом. Песня кончилась, и Жанетту словно подменили. Скованности как не бывало — на лице заиграл румянец; расшалившись, она принялась кружиться по комнате, весело размахивая руками, прыгая на длинных ногах, и засыпала тетю Вильму вопросами:

— А когда вы принесли елку?.. А куда потом спрятали?.. И где только были мои глаза! Как это я ничего не заметила?.. Ах, как красиво! И сколько всего… Ужас, как красиво, тетя Вильма!

Вильма смеялась, делая таинственное лицо. Обе говорили разом, стараясь перекричать друг друга, и подняли такой шум, что стеклянные украшения на елке предостерегающе зазвенели.

— А подарки-то? Ты даже не посмотрела, что в этих свертках!