Девочка. Книга первая

Мне стало совсем не по себе — он уже вовсе перешел все границы и орудовал в моем шкафу, как у себя дома!

— Там нет ничего интересного. Это мое нижнее белье, — недовольно проговорила я, подходя к нему, желая закрыть от него мое пространство, но Барретт, не обращая на меня внимания, по-хозяйски прошелся ладонью по моим трусикам с рисунком Белоснежки, задел еще одни — с узором из бантиков по всей ткани, и, так же невозмутимо задвинув ящик, бросил короткий взгляд на вешалки, где висели блузки, куртки, спортивные вещи, теплые кофты с капюшоном и джинсы, а у самой стенки мой пуховик для холодной погоды.

Мне стало совсем неприятно — будто он сравнивал меня со своими яркими женщинами, гардероб которых однозначно отличался изобилием нарядов, роскошью и дороговизной. “Да, мои вещи не из дорогих бутиков, как у твоей Саши, но чистые и аккуратные,” — так и хотелось мне сказать вслух, но я промолчала, чтобы он не подумал, что меня задевают его женщины.

Закрыв шкаф, он бросил взгляд на мой свернутый коврик для йоги, стоявший в углу, и я, сама не знаю почему, пояснила:

— Немного увлекаюсь йогой, но совсем несерьезно, просто для общего физического развития и гибкости.

А Барретт, вновь не удостоив ответом мою реплику, перевел взгляд на кресло в углу, накрытое пледом и моим мохеровым синим свитером, который уже давно забрал в свою полную собственность кот. Увидев, что Барретт заострил внимание на свитере в затяжках и рыжей шерсти, я тихо пояснила:

— Любимый свитер Тигра, любит на нем спать с тех пор, когда был совсем маленьким, — и я улыбнулась, вспоминая маленький рыжий комочек, свернувшийся на синем мохере. Барретт бросил на меня взгляд, и внезапно я услышала его ровный голос:

— Почему Тигр?

Вспомнив, как я нашла его маленьким, но агрессивным рыжим клубком со взъерошенной грязно-кровавой шерстью а также его суровую мордашку, нелюбовь к чужим рукам и грозное рычание, я вновь улыбнулась и ответила:

— Характер тигриный. Я его на улице нашла. Он совсем еще маленький был. На животе рана кровоточила, и ухо было отгрызено. Подрался с кем-то. Я его тут же в ветлечебницу понесла в этом свитере. А он, как только пришел немного в себя, доктора покусал, половину ветеринарки на уши поставил, ну и мне конечно досталось.

В комнате повисла тишина — странная, вакуумная, а Барретт, просканировав еще раз мою комнату и в очередной раз убедившись в правоте своего мнения о моем мире, на мгновение взглянул на меня — как и всегда, его лицо было непроницаемым, а взгляд отстраненным, и все же я отчетливо почувствовала, что он прощался со мной, сканируя мою душу перед расставанием и оставляя на ней ментальную зарубку. Так ничего и не сказав, он развернулся и вышел из комнаты по направлению к входной двери, а я, рассматривая его удаляющуюся спину, отчетливо понимала, что мое путешествие пришло к своему логическому завершению. Все произошло так быстро, что я даже не сориентировалась, должна ли я была сказать “до свидания”, и сейчас от осознания этого молчаливого расставания мое сердце сжалось, отчего я почувствовала боль в груди, словно от потери. И это было странно — потому что Барретт никогда не был моим, чтобы его терять. Пока он проходил по залу, внезапно завибрировал его телефон, и Барретт, бросив в трубку “скоро буду”, закрыл за собой мою входную дверь, словно закрыл мой мир от себя.

Как только я осталась одна, на меня внезапно навалилась тишина — я узнала ее, узнала ее тихие шаги и бесшумный ход времени: это была тишина моего мира — она окутывала мое сознание, словно старым пледом, который я очень любила. На мгновение я закрыла глаза и прислушалась — меня опять окружал мой мир, будто этой сумасшедшей недели и безумия по имени Барретт не было, и все это мне приснилось.

Я глубоко вздохнула и, отодвигая мысли об этом мужчине в дальний угол своей памяти, открыла глаза и набрала Джулию.

— Тебе уже Тигра отдали? Может быть мне все же приехать? — первое, что спросила я, полностью переключаясь на другие проблемы.

— Нет, не надо. Скоро будем — я уже счет оплачиваю…

— Деньги я отдам, как только ты приедешь, — тут же сказала я, мысленно подсчитывая свои скудные финансы, а Джулия, усмехнувшись, в шутку ответила:

— Ну деньгами ты вряд ли откупишься, дорогая. Будешь меня кормить своими вкусными полезными завтраками, обедами и ужинами до конца года!!

— Договорились, — тихо улыбнулась я, — это самое меньшее, что я могу для тебя сделать.

— Как у вас дела сама знаешь с кем? — внезапно сменила она тему, и я, вновь почувствовав иголку в сердце, ответила:

— Никак. Меня отпустили.

— Насовсем?

Вспомнив слова Барретта “можешь уезжать домой”, его “да” на мое “насовсем”, его указания, что со мной свяжется его референт по поводу доктора Митчелла, а также его прощальный взгляд и удаляющуюся спину, я ответила:

— Насовсем.

— А проблемы он твои решил, как и обещал?

— Да. Он устроил отца на хорошую высокооплачиваемую работу, и банк пошел на уступки.

— Это радует… — бросила Джулия и внезапно произнесла: — О, наше рыжее чудовище несут.

— Как он?! — встрепенулась я, затаив дыхание.