Девочка. Книга вторая

И я включилась, я хотела победить. Я чувствовала себя на сцене в главной роли, а весь партер с замиранием смотрел на меня, чтобы либо освистать, либо утопить в овациях мой дебют. Но я не боялась этой публики — для меня она была неважна. В этом воображаемом театре со мной на сцене я видела лишь одного человека, который восседал в центральной ложе и ждал моего выступления. Барретт с непроницаемым видом смотрел на сцену, освещенную софитами, и, казалось, был равнодушен ко всему происходящему. Но это была лишь маска — я знала, чувствовала, что Ричард внимательно следит за каждым моим словом, жестом, поступком, оценивая игру. И не было суда требовательней и придирчивей, чем его — как истинный Хищник фальшь он чувствовал нутром.

Немного сориентировавшись, я стала присматриваться к гостям. Толпой они смотрелись, как стая улыбающихся масок, но стоило немного их приблизить, взять отдельно кого-нибудь из массы, и становилось очевидным, что это обычные люди, каждый со своим характером, желаниями и пристрастиями. Я внимательно следила за их разговорами, шутками и даже жестами, искренне пытаясь понять, чем они живут, мысленно снимала с них маску и смотрела на них настоящих. И если мне удавалось увидеть суть человека, прикоснуться к его душе, я выходила на передний план.

Знакомясь с гостями, я с интересом ждала, кем меня представит Барретт, и слышала лишь свое полное имя. Сами гости называли меня обворожительной спутницей или Девушкой мистера Барретта, и он не возражал — вероятно, статус этого гала-вечера предполагал, что все приглашенные будут со своими "половинами". Барретт хоть и не подавал вида, но внимательно следил за мной, как я говорю, что я рассказываю и чем интересуюсь у гостей. Он не перебивал, но когда считал нужным, брал инициативу в свои руки, и в этот момент мне казалось, будто мы с ним составляли две половины одного целого — Разум и Душу, которые в совокупности давали некий безупречный механизм.

— Ричард, сынок, разве можно вытаскивать на такие мероприятия такую старую черепаху, как я, — к нам подходил азиат далеко за шестьдесят, а то и за семьдесят, но выглядевший подтянуто, равно как и его ухоженная дама приблизительно того же возраста.

— Это и было моей целью, — приподнял уголок рта Барретт, здороваясь с гостями.

— Признаться, только твое появление после долгого отсутствия в наших краях заставило меня вылезти из своего панциря на радость моей Пхатеп, — между тем продолжал мужчина и мягко улыбнулся своей молчаливой жене.

Дама держалась скромно, в тени своего мужа, но то ли ее прямая осанка, то ли спокойная улыбка и вдумчивый взгляд говорили о том, что она знает путь к сердцу своего хищника.

— Об этот панцирь не одна акула скрошила зуб, — иронично продолжил Ричард.

— Не хотел бы мой панцирь столкнуться с твоим молодым зубом, мой мальчик, — растянул в улыбке сухие губы азиат и внезапно перевел глаза на меня.

Он зорко скользнул по мне взглядом, будто оценивая мои возможности, что подтверждало слова Барретта — этот мужчина, несмотря на свой возраст был умен и жёсток, хищник и в старости оставался хищником.

— Представь нас твоей обворожительной спутнице.

— Мисс Лилит Ева Харт, — представил меня на европейский манер Барретт, а я, услышав фамилию из списка Алека — мистер и миссис Чоенг — вспомнила: "глава совета директоров одной из самых крупных нефтеперерабатывающих корпораций в Таиланде, его жена из очень богатой тайской семьи".

Внимательно присматриваясь к этой паре, я заметила, что на плечи миссис Чоенг была наброшена черная с белым узором накидка из тайского шелка, и мне показалось, что она была не просто антуражем, красивым аксессуаром — эта женщина с глубоким уважением относилась к традициям и искренне любила Таиланд.

Я поклонилась в уважительном вае, как меня учили, что незамедлительно оценил мистер Чоенг.

— Как приятно, когда иностранная молодежь чтит традиции страны, в которой пребывает.

— Таиланд и его многовековая самобытная культура покорили меня, — улыбнулась я, и это была правда.

— Да, нам есть, чем гордиться, — произнес с достоинством таец и тут же, на мгновение прищурив глаз, спросил: — Хочу спросить у вас, как у американки: как вам Город Ангелов? Мне кажется, что он стал шумным и грязным.

Меня немного удивил вопрос о Лос-Анджелесе, но я, вспомнив слова Алека "этот человек очень любит ставить незаметные ловушки", интуитивно поняла, что в его словах был подвох: мистер Чоенг имел в виду совсем не Лос-Анджелес.

— У меня с этим городом особые отношения, — уважительно произнесла я, — я влюблена в Бангкок, в его контрасты и сумасшедший ритм. Мечтаю прикоснуться к Изумрудному Будде и покататься по кхлонгам Чао Прайи.

Мистер Чоенг довольно посмотрел на Ричарда и, судя по его лукавому взгляду, перешел ко второму вопросу в экзаменационном билете.

— Так почему покорил?