Девочка, которая воспарила над Волшебной Страной и раздвоила Луну

Сентябрь совсем не нравилось упоминать Маркизу в качестве своеобразного пароля. На самом деле все было куда сложнее. К тому же это выглядит как хвастовство, что совсем уж неприлично, если вспомнить, к каким последствиям это приводит. А главное – непонятно, с чего вдруг эти создания так ненавидят Волшебную Страну и ее коренных обитателей, которые почти вымерли, как диметродоны, за исключением нескольких особей: Короля Чарли, Белинды Капусты и Кальпурнии Фартинг. Однако ей нечего было предложить на обмен, кроме собственной репутации. Чем скорее она покончит с этим вздором, тем скорее сможет отправиться на поиски От-А-до-Л и Субботы.

– Не могли бы вы подсадить мою… мою подругу. Боюсь, она не сможет преодолеть эти ступеньки. – Сентябрь не знала, как ей назвать Арустук – скорее всего, омар и шакалы понятия не имели о машинах.

Омариха-рыцарь заколебалась.

– Твоя подруга расколет перламутр! Разобьет вдребезги. У нас очень строгие правила охраны памятников. Транспортировка Чужестранцев Запрещается. Но ты не волнуйся. Альманах позаботится обо всех твоих нуждах, вот увидишь. Я обещаю. Перемещайся на Общественном Трамвае, или на Таксикрабе, или на Рейсовой Трапеции. Полюбуйся Большой Поляной Лунных Цветов, развалившись в зобе роскошного лунного пеликана! У тебя не будет повода для жалоб, дружище.

– Я не могу оставить Арустук. Вдруг кто-то вздумает на ней покататься или повредит ей что-нибудь? Нет, конечно же, не нарочно, просто она довольно сложная машина. Точнее, Инструмент, а У Инструментов Есть Права. – Сентябрь опять неуклюже прибегла к единственному закону, который знала.

Шакалы переглянулись.

– Кто тебе сказал? – спросили они хором.

– Ничего страшного, не волнуйся, – замахала Нечестивая своими изумрудными клешнями. – Мы за ней прекрасно присмотрим. Будем нежить и холить, как собственных морских коньков. Это вообще-то и есть наша работа! Возвращайся, когда покончишь с делами!

Сентябрь очень не хотелось оставлять модель А. Похоже, волшебный народец помешан на автомобилях. С другой стороны, раньше начнем – раньше закончим. Сентябрь выключила двигатель, спрятала ключ в карман и похлопала по обтянутому мешковиной запасному колесу.

– Я ненадолго, – прошептала она. – Пожалуйста, никуда не убегай! Нельзя доверять первому встречному, кто заявится к тебе с сотней ту́пиков и милым личиком.

Арустук молча следила, как Сентябрь взбирается по коралловой лестнице и входит в Альманах.

Как только девочка скрылась из виду, случилось нечто странное. Большой ржавый рожок клаксона, прикрепленный к водительской двери, растаял горячим паром. На его месте вырос огромный кобальтовый в белую полоску раструб граммофона, а из-под него раздулась груша клаксона, похожая на луковицу тюльпана, нежная с медным отливом, заключенная во множество оболочек, будто живая. Шакалы обнюхали ее. Луковица пахла солнечным светом.

* * *

Ступив внутрь раковины, Сентябрь попала на длинную, мерцающую светом улицу, полную шума и движения. Улица спиралью спускалась вниз по внутренней поверхности раковины, но, если честно, низ и верх здесь настолько подружились, что было уже не важно, кто из них кто. Альманах весь был из перламутра; серебристо-зеленый цвет перетекал в сине-фиолетовый и сплетался с ним светящимися лентами. Дома и фонарные столбы, витрины магазинов, яркие стройные башенки, фонтаны, мосты и павильоны торчали отовсюду – не только из днища раковины, но и сбоку, со стен и вниз головой, с уходящего в туман потолка. Казалось, будто они там выросли, высыпали из раковины, как грибы. Банки и игровые залы, пекарни и трактиры сверкали все тем же перламутром. Все тут было Альманахом, а Альманах был всем. Рыба́чки забрасывали сеть в жемчужную реку, которая текла по спиральной стенке раковины и должна была бы выплеснуться на проспект и на саму Сентябрь, но почему-то не выплескивалась. Люди, другие существа, тележки шли и катились по проспекту, весело болтая. Мужчины были облачены в изумительной красоты корсажи из анемонов, а женщины приветствовали встречных, прикасаясь кончиками пальцев к своим коралловым цилиндрам. Огромный пеликан летал над головами, плавно помахивая длинным хвостом, но не из перьев, а шелковистым и прозрачным, как у золотой рыбки. В его объемистом зобе оборудовали специальный бассейн, где плескалась стайка русалок.

Что-то с визгом подлетело к Сентябрь на полной скорости, едва не влепившись в высокий изящный перламутровый канделябр, который освещал вход в Альманах. Сумасшедшая работа четырех из восьми ног позволила этому «что-то», накренившись, увернуться от столба и выправиться. Широкий полированный краб в черно-белую клетку с глухим стуком замер и уставился на Сентябрь пронизывающими умными глазками.

– Добрый! – отрывисто произнес он. – Звать Спицей. В этот чудесный день я буду твоим Таксикрабом. Первый раз в Альманахе? Я всегда узнаю́ новичков. Не могут удержаться, чтобы не глазеть на потолок. Иногда их даже тошнит от этого. Пожалуйста, постарайся, чтобы тебя не вырвало, я только что из мойки.