Девочка, которая воспарила над Волшебной Страной и раздвоила Луну

Виверн съежился так быстро, что Сентябрь еле удержалась на его спине. Он уменьшился до размеров крупного слона-иноходца. Это произошло уже второй раз за короткий промежуток времени, и в сердце Сентябрь шевельнулась тревога. «Но как же нам его удержать от восторгов и страхов, – лихорадочно думала она. – Особенно теперь, когда мы снова вместе и вот-вот начнутся волнующие события. Никто его не удержит!» У нее совершенно вылетело из головы, как она сама пыталась воздерживаться от переживаний в последние месяцы, практикуясь во взрослых привычках. Однако страх за Аэла держался недолго: обретение Субботы сдуло с нее тревогу, словно песок. Они все вместе столпились на платформе – от того, что они втроем сумели на нее втиснуться, следовало бы забить тревогу, но кому есть дело до уточнения пространственных отношений, когда дорогие и близкие встречаются после разлуки.

– Сентябрь! – вскричал Суббота и вскинул руки, чтобы ее обнять, но остановился в смущении, неуверенно глядя на нее. Сентябрь сама обвила его руками – своего собственного марида, а не его тень, которая много чего делала, не спрашивая разрешения ни до, ни после. Суббота оказался выше, чем ей помнилось, стройный и крепкий, но запах все тот же – бесконечно глубокого моря и темных камней.

– Я так рад, что первым нашел тебя, – шепнул он.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Сентябрь, уткнувшись в его плечо. Она отстранилась и посмотрела на него так, будто собиралась насмотреться на всю оставшуюся жизнь одним долгим взглядом.

Но Суббота смешался, потемнев лицом, и потряс головой.

– Теперь уже не важно, – сказал он с осторожным смешком, который должен был прозвучать беспечно. Затем он повернулся к Аэлу, который виновато повесил все еще огромную голову.

– Никто же не пострадал, правда? – робко спросил Аэл. – Скажите мне, что это так! Я ничего не могу с этим поделать, я был так счастлив, увидев вас вместе! Мне казалось, я просто лопну! Я не понимаю, как это драконам удается все время удерживать пламя в пасти.

– Лучше бы тебе выбираться на открытое пространство, где нет крыши, которую можно сдуть, – сказал Суббота, улыбаясь в сторону. – Все целы, хотя мне кажется, что лев, удирая, потерял зуб.

Аэл не мог смотреть льву в глаза. Он ткнулся головой в них обоих, точно кошка, которая нуждается в ласке. Сентябрь и Суббота не отказали ему в этом, и все трое говорили и говорили и не могли наговориться, будто всего времени в мире им не хватило бы, чтобы сказать все, что они хотели сказать. Его и правда не хватало и хватить не могло. Они ни минутки не были втроем с того дня, когда Суббота пожелал им всего самого лучшего и светлого на поле с прекрасными цветами, на котором Сентябрь исчезла из Волшебной Страны в первый раз. В Нижней Волшебной Стране она водилась с их тенями, но не с самими друзьями во плоти и наяву. Столько времени минуло с той поры, столько всего приключилось! Сердце Сентябрь набухло, как зернышко пшеницы, до краев наполнившись радостью, воспоминаниями и тем особым, звенящим и дрожащим удовольствием, которое приходит, когда внезапно получаешь то, чего хотел так долго, что успел забыть, каково это – думать о чем-нибудь другом. И в этой суете и кутерьме все выплеснулось наружу: йети, внутренняя кромка Луны, Синий Ветер и Арустук, Стетоскоп и лунотрясения, и куда они собрались (неведомо куда), и пойдет ли он с ними? Ну конечно же пойдет.

– Но сначала спустимся, – сказал Суббота, держа руки Сентябрь крепко-крепко, хотя и очень бережно, чтобы не раздавить ей пальцы. – Посидим минутку спокойно. Я столько всего хочу вам показать! Вы, должно быть, голодны, если только что прибыли. Я-то знаю… – Он вспыхнул голубым на синем. – Я знаю, как хочется есть, когда пускаешься в приключения.

Длинными ровными кругами От-А-до-Л опустил их на главную арену. Та оказалась вымощена толстыми глянцевыми почтовыми открытками и блестела, выставляя напоказ охапки пляжных зонтиков, снежные пики, улицы Пандемониума, кипящие ромовые реки Парфалии, волшебные кафе Буяна и тысячи вариантов лунного месяца над Волшебной Страной, во все времена года и в любую погоду. Со сгиба открыток кричали манящие слова: ПОСЕТИТЕ! ПРИЕЗЖАЙТЕ! ПОЖЕЛАЙТЕ! ПРЯМО ЗДЕСЬ!

Инспектор манежа двинулся им навстречу, но прежде, чем он успел миновать лошадей из поздравительных открыток, трясущих гривами из конфетти, какие-то юноша с девушкой метнулись к ним на полной скорости, чтобы с налета заключить в бумажные объятья Сентябрь и Субботу, не дожидаясь, пока те спешатся с виверна.

– О, простите нас, мы еще не знакомы, – сказал юноша. Его длинное стройное тело было покрыто текстами – родимыми пятнами по четырнадцать строк каждое. Он состоял из сонетов – с головы до пят. Вместо волос на голове трепетали пестрые ленточки-закладки. Прямо в глаза Сентябрь смотрело сложное оригами, сложенное в виде дружелюбного узкого лица, где-то вогнутого, где-то вытянутого.