Девочка, которая зажгла солнце

Тонкая бледная полоска чуть подкрашенных губ, закрытые глаза, на ресницах которых остались маленькие комочки туши… Кожа в свою очередь была обильно напудрена и смазана чем-то блестящим и липким на вид — веснушки также скрылись под толстым слоем косметики, из-за чего Рэйчел и выглядела заснувшей куклой. Казалось, подуешь слегка — и с нее слетит этот странный неуместный грим, открывая миру окровавленное лицо и распахнувшиеся в ужасе глаза перед роковой встречей с ледяной землей. И нажмешь на кнопочку где-то на уровне спины — и девочка посмотрит на тебя удивленно, пару раз моргнет непомерно большими глазками, а после выдаст из себя тихое, но жалобное: «Мама…»

Все же оторвавшись от умиротворенного выражения Робертсон и взяв кое-как себя в руки, Дауни неловко кашлянул и перевел взгляд на подгоняемые ветром тучи. Было уже начало января, а долгожданный снег так и не высыпал из пушистых облаков. Стоя перед гробом, Джек еще сильнее ощущал эту давящую тишину природы, нарушаемую легким подвыванием холодного ветра.

«Говорят, мы вырастаем и сами несем ответственность за свои действия и решения. Поначалу это, словно огромный снежный ком, наваливается на нас и подхватывает вместе с собой, засыпая все новыми и новыми слоями — создается впечатление, что выбраться из него невозможно. Только со временем выходит что-то наподобие системы».

Парень почувствовал обращенные на себя глаза. То, как они жадно кусают его спину, ожидая душераздирающей речи или слезного признания, словом, с нетерпением ждут зрелища. Никуда не спеша и намеренно долго замерев на одном месте, Джек переводил взгляд с пасмурного неба на Рэйчел и наоборот, прокручичивая в голове непонятно откуда взявшиеся мысли.

«И эта самая система внедряется в нашу жизнь, в конце концов подчиняет себе ее, а затем человек начинает метаться в панике, потеряв основную опорную нить. Только я не хочу так жить. Не хочу топтать свое будущее в рутинной пыли, а всяческие выкрики души гасить жидкостью общественного мнения. Это глупо. Нам ежедневно твердят о том, что мы должны сделать, что должны запомнить или выучить, как будто, не соверши мы этого, мир мгновенно рухнет. Это может случится по-другому. Совершенно внезапно, без предупреждения или какой-либо причины пошатнуться и рассыпаться по кускам. И потом, перебираясь через руины и подставляя щеки сухому ветру, мы спросим себя: «А что я сделал не так? Вы сказали, я должен — и я не разу не отклонился от своих обязанностей. Так что же случилось? Разве не вы теперь виноваты?» И, не получив ответа, мы будем строить новое на обломках разрушенных стен, наученные опытом и полные желания доказать известную одним себе истину».

Ты забываешь о главном, Джеки. Твои рассуждения — это прекрасно, но давай взглянем в реальность. Разве твой мир не разрушился за эти несколько дней? Ты чувствуешь себя разбитым, усталым, ищешь в себе желание жить? Разве оно не исчезло вместе с живым блеском в зеленых глазах?

— Я ничего не чувствую, — пробормотал парень, наклоняясь к Рэйчел и вдыхая запах мела, перебивающий все остальные. — Ни хорошего, ни плохого.

Кто-то в толпе пустил волну шепота, и Джек ощутил, как это слияние разных голосов подхватывает его и уносит прочь, к легкому несущемуся сквозь время ветру, к плывущим зимним облакам и бледному солнцу, спрятанному за ними. Пора прощаться.

«Только сейчас я понял, что не хочу взрослеть. Мне это не нужно. Не хочу принимать на свои плечи всю ту ответственность, которая мне полагается, говорить умные вещи и озвучивать важные решения, следя за каждым своим словом, чтобы не выдать лишнего».

Тогда что это, Джек? Чего ты хочешь, если не самостоятельности и свободы? Неужели есть что-то лучше?