Девочка, которую нельзя. Книга 2 (СИ)

Но потом снова были звонки, таинственные отлучки… Отрешённый взгляд сквозь меня, в то время как пальцы бездумно поглаживают клеймо на предплечье… Ночные беспокойные взбрыкивания, крики и резкие пробуждения в испарине… Таблетки. Небрежные шуточки, мол, ничего, само отвалится. Но самое ужасное — снова та непонятная мне тоска во взгляде, которая появлялась теперь не от случая к случаю, а жила в нём постоянно. Мы словно были вместе, но в тоже время разделённые невидимой стеной, и чем дальше, тем невыносимее становилась эта тяжесть.

— Откуда у тебя столько денег? — не выдержала я однажды.

В ресторане с высокими потолками играл живой рояль, на моём плече лежал дурацкий хвост чернобурой лисицы в сверкающих каплях ювелирных стразов. До оскомины весело верещал ведущий благотворительного ужина — реальная «звезда» из телевизора, между прочим.

— Заработал, — ответил Игнат, касаясь моей ладони губами, в то время как его взгляд вот уже битый час скользил по лицам присутствующих, явно выискивая, но не находя кого-то конкретного.

— На продаже бриллиантов? — Всё, я устала притворяться. И хотела теперь только правду — про камни, про клеймо. И про мою истинную роль во всём этом.

— Ты же знаешь, что камни достались твоему отцу, — невозмутимо ответил Игнат. Что интересно — мы никогда раньше не поднимали эту тему, но сейчас словно просто продолжили давний разговор.

— Тогда на чём?

— На крови и боли, на чём же ещё? Я ведь больше ничего не умею. Хорошая новость только в том, что это была кровь плохих парней. — Усмехнулся. — Если не углубляться в теорию относительности, конечно.

Я повернулась к нему, встретились взглядами.

— Что мы здесь делаем, Игнат? На самом деле — что?

— Спасаем Амурских тигров, — как ни в чём ни бывало кивнул он на эмблему благотворительного вечера, растянутую над эстрадой. — Ты разве не любишь котиков?

— Я тебя люблю, — неожиданно даже для себя вдруг выдала я, и взгляд стремительно заволокло слезой.

Его лицо не дрогнуло, только сузились зрачки, словно в глаз попал солнечный блик. Но уже в следующий момент всё вернулось в норму, и Игнат лишь спокойно перехватил мою руку с бокалом:

— Давай сегодня ты больше не будешь пить?

— Я не пьяная! — Слеза всё-таки скользнула и щекотно замерла на середине щеки.

— Знаю, когда ты пьяная, ты буйная.

— Ненавижу тебя… крокодил!

Он едва заметно дёрнул углом рта.

— Ты понятия не имеешь, что такое ненависть. Но когда-нибудь обязательно узнаешь и тогда ещё посмеёшься над этой своей… любовью. Потому что о ней ты тоже ни хрена ещё не знаешь.

— А ты? — по другой щеке тоже скользнула слеза. — Ты знаешь?

Он отвёл взгляд. Помолчал, словно подыскивая ответ.

— Нет. Никогда не любил, только пользовался.

— М… — сдерживая дрожь в подбородке, улыбнулась я. — Спасибо за честность. Но я вообще про ненависть спрашивала. — Встала и пошла на выход. Игнат следом.

Декабрь засыпал город снегом. До нового года оставался ещё почти месяц, а иллюминация уже нарядно опутала улицы, даря прохожим предвкушение чуда. Но не мне. Я видела лишь размытое слезами, дрожащее на ресницах пятно и на удивление спокойно понимала, что всё это время где-то в глубине души чего-то такого и ждала. Рано или поздно, но Игнат сказал бы мне это.

Интересно… сейчас рано или поздно?

В такси ехали молча. Так же молча поднялись в номер. Не было рыданий и заламывания рук, не было упрёков и попыток вызвать жалость. Равно как и от Игната не было попыток объясниться или хотя бы дежурно взять меня под руку. Мы словно оба шагнули за какую-то новую черту, и теперь оба не понимали, что дальше.

Я спокойно, как замороженный трупик райской птички, снимала с себя мишуру украшений, а Игнат, постукивая по губам кулаком, задумчиво наблюдал за мной из кресла у окна.

— Послезавтра уезжаем. Сначала в Питер, там заберём новые документы, а оттуда…

— Не надо! — перебила я. — Не говори.

— Но ты же всегда требовала подробностей?

— А теперь не хочу! — Замерла на мгновенье, прислушиваясь к сердцу: впервые за последние недели оно наконец-то полегчало. Вот она — животворящая сила правды! — Они снова выходили на меня, эти твои… коллеги. Ещё до приезда сюда. И они наверняка знают, что мы сейчас в Москве. И всё, что ты мне скажешь они тоже будут знать — я просто не смогу врать, я их боюсь. Поэтому и ты мне ничего не говори, просто вези куда хочешь и всё.

За спиной скрипнуло кресло. Шаги. Вздрогнула, когда на талию легли руки, и горло тут же перехватило спазмом.

— Почему ты не сказал, что это мой отец? Что это он убил…

Ласковые руки мгновенно стали жёсткими — видно я попала в болевую точку.

— Ты ведь ненавидишь меня, да? — Зажмурилась, сдерживая слёзы. — И всё это… это всё ради мести, да? Ты просто мстишь ему через меня.

— Нет.

— Ты врёшь. Снова. Всегда!

Рванулась прочь, но он не отпустил.

— Нет.