Девочка-лед

Нет, ну она видела себя вообще в зеркало? Платье, чересчур короткое и сидит на ней просто отвратно. Открывает взгляду толстые ноги, обтянутые капроновыми колготками, порванными на коленках и внизу.

— Кааать, — орет она хрипло. Кашляет и снова скалится. Подмигивает мне, вызывая приступ тошноты. — Каааать, слышь, быстро двигай сюда!

— Ну че, неси быстрей тряпку, Галь! — кричат ей в ответ.

Музыка из телевизора становится чуть тише, но на фоне звучит нетрезвый мужской смех. И мне это вообще не нравится.

— Сюда иди, Лисицына, говорю!

— Мне Алена нужна, — повторяю нетерпеливо и сам направляюсь предположительно в сторону кухни.

— Сама че ль не нашла? Я ж сказала те по-русски, в ванной лежит! — появляется из-за угла еще одна женщина. Женщина, смутно напоминающая мою Лисицу. Те же волосы, похожие черты лица. Должно быть, это ее мать.

— Гляяя, какого зайчика слааадкого к нам занесло! — еле ворочая языком, сообщает дама с вишневыми губами. — Аленку ему подавай!

Екатерина проходится по мне оценивающим взглядом.

— Сдрысни, Галь. Покумекать надобно с парнишей, — говорит она.

— Че эт-то, от лучшей подруги есть секреты? — обиженно-возмущенно спрашивает та в ответ.

— Ты за тряпкой шла. Бери в ванной и шуруй вытирай разлитое пиво, — раздраженно приказывает и толкает ее в спину мать Лисицыной.

— Ну блин, — сопротивляется та. — Дай хоть поглазеть-то. Эт че парень Аленкин? Хорооош. Оооочень даже. Отхватила так отхватила.

— Слиняй туда хотя б, а? — Екатерина загоняет докучливую тетку обратно на кухню и прикрывает дверь.

— Я могу с Аленой увидеться? — теряя терпение, осведомляюсь я.

— Не можешь.

— Это еще почему? — хмуро интересуюсь.

Нет. Алена на нее не так уж и похожа.

— Потому что не можешь и все. Я запрещаю! Рома, кажись, тебя зовут? — прищуривается она. — Забудь сюда дорогу. У Аленки парень есть. Замуж вот выходит летом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Что еще за чушь? — не верю я.

— Девке голову не морочай во то!

— Она там? — делаю несколько шагов вперед. Взрыв хохота заставляет мое сердце колошматиться с утроенной силой.

— Все Роман. На мотоцикле покатал — грасиас. Теперь до свидания.

— Дайте, я пройду, — пытаюсь двинуться на кухню, но она загораживает дверь собой.

— Пшел вон, мажорик. Уже перо за тебя моя дочь получила. Мало тебе, гаденыш? Из-за таких, как ты, жизнь потом в яму!

«Перо». Мне определенно все понятно. Круг общения у этой женщины весьма своеобразный. Теперь ясно, о чем говорил Макар из одинадцатого «Б».

Я уже собираюсь отодвинуть ее и пройти, но внезапно щелкает замок, и справа от меня приоткрывается дверь.

Глава 65

РОМАН

Оборачиваюсь на скрежет двери.

— Ром? — голос Лисицы позволяет на секунду вздохнуть с облегчением.

— Ален…

— Исчезни за дверью! — повелевает ей мать.

— Да ни черта, — я только открываю ее шире.

— Ром…

Я прохожу в комнату, коротко обнимаю свою девчонку. Вдыхаю глубоко запах ее волос и касаюсь губами скулы.

— Собирайся Ален, мы уходим.

— Куда это ты удумал ее утащить? — мамаша заходит в комнату и упирает руки в бока.

— Рооома! — Лисицына-младшая несется мне навстречу. В руках у нее кукла, а сама девчонка вся светится. Рада меня видеть, вроде как.

— Давай, Ален, одевайтесь, — настойчиво повторяю я.

— Никуда она не пойдет! — зло заявляет Екатерина. Тянется к Аленке, чтобы вырвать у нее из рук джинсы, но не устояв на ногах, валится на пол. Пьяна в стельку…

Я тем временем помогаю Ульяне застегнуть ботинки. Краем глаза осматриваю комнату девочек. Одна кровать на двоих, шкаф с книжками, старенький письменный стол, ковер времен СССР, плакат с изображением Гарри Поттера на стене и настольная лампа. На окне мерцает огоньками маленькая елочка. И впервые в жизни сердце щемит от какого-то доселе неведомого чувства.

— Ляль, — себе под нос бурчит Екатерина. — Не пойдешь… с ним, гадюка.

Лисицына молча застегивает куртку на мелкой. Натягивает шапку.

— Ваааадь, — истошно вопит их мать. — ВААДИК!

— Готовы? — не обращая внимания на пропойцу, спрашиваю я.

Алена нерешительно кивает головой и берет из шкафа свой свитер и пуховик.

— ВААААдь!

— Ну че *** разоралась, Кать?

В проеме появляется мужик неприятной наружности. Мне он не нравится совершенно. Если «это» живет здесь на постоянной основе, то могу с уверенностью сказать, что Лисицына сюда не вернется больше никогда.

— Че-че? Гля, че делается-то! — недовольно возмущается она, придерживается за шкаф и пытается подняться. — Ляльку нашу уволочь хочет этот буратино столичный!

Она сдувает со лба прилипшую прядь и, наконец, тяжело дыша, принимает вертикальное положение.

— Этот петушара, что ли? — делает шаг вперед Вадик-козлиная морда. — Ты кто ваще, а, слышь?

— Парень Алены, — спокойно отвечаю ему я.

— Че? — прищуривается он, почесывая пузо.

От него нещадно разит водкой. Клетчатая рубашка небрежно свисает с одной стороны. С другой — неаккуратно заправлена в брюки. На груди большое жирное пятно. В усах что-то застряло. Одним словом — мерзость.

— Че слышал, — начинаю выходить из себя я.

— Дуй давай отсюда, — угрожает мне он. — Лялька тут остается.