Девочка-лед

— Ох, ребятки, поднялись? — а это уже бабушка Маша. — Илья, плечо-то как?

— Нормально.

— Сашенька-хозяюшка, и завтрак нам уже организовала, а я с давлением что-то прихворала сегодня, но пирогов напеку сейчас, — старушка гладит меня по голове.

От этого жеста на душе становится тепло. Наверное, потому что со своей бабушкой у меня отношения совершенно иные, довольно прохладные. Обычно наши разговоры не длятся дольше минуты. По правде говоря, мы не выносим друг друга. Чувство это давнее и взаимное.

— Оладьи всего-навсего, — пожимаю плечами.

— На один зуб, — слышу за спиной.

— Ну с твоими аппетитами да, — не могу не ответить.

— Я в Жулебино, надо что-то? — забирает тарелку с оладьями. — Чаю плесни, рыжая.

— Сам себе плесни, — начинаю злиться.

Перепутал меня с кем-то? Не нанималась его обслуживать!

— Ты че быкуешь? Не с той ноги встала? — грубит еще.

— Манерам твоим поражаюсь. Слово «пожалуйста» отсутствует в твоем уличном жаргоне?

Сверлит меня тяжелым взглядом.

— «Извини», похоже, тоже.

— Ой, да не ругайтесь, милые. Я всем налью, — топчется у стола бабушка Алены.

— Лучше пойди, баб Маш, проверь, не откинулся ли Пернатый на наше счастье…

— Илюша! — женщина глядит на него сурово. — Не надо так.

— Пусть валят уже в свою гребаную столицу. Все.

— Милуются, не тревожьте их, — говорю, томно вздыхая.

Злой как черт. Зацепил его, видимо, выбор Лисицыной. Это ведь выбор — не в его пользу. Такие, как он, спокойно подобное не воспринимают.

— Если едешь в Жулебино, то, пожалуй, список тебе сейчас составлю, — присаживаясь, сообщает баба Маша. — Кой-чего надобно.

— Давай, Марь Семеновна, за доброту твою, что угодно проси, — глаголет великодушно и при этом бесцеремонно жует мои оладьи.

— А аптека в Жулебино есть? — спрашиваю, распуская волосы. Аж голова заболела от шпилек. — Мне надо.

— Есть.

— Я тогда с тобой.

— Еще чего.

Складываю руки на груди и смотрю на него исподлобья. Мама бы поругала, сославшись на «непреднамеренное провоцирование мимических морщин».

— Напиши, что надо, куплю, так и быть.

— Перепутаешь еще, — замечаю ядовито.

— Не испытывай мое терпение, рыжая, — раздражается, конечно же.

— Саша.

— Рыжая, — повторяет упрямо, и его глаза совершенно точно надо мной смеются.

Вот же… бесит. Ну и характер. Противный до ужаса. Прямо-таки невыносимый!

— Ниче, кстати, — кивает в сторону тарелки. — Удивлен, что тебе подобные способны на кулинарные подвиги.

Тебе подобные. Задирается.

— Илья, хватит грубить девочке! — не отрываясь от составления списка, пытается осадить его баба Маша.

— Небось и слуги собственные имеются у твоей семейки? — продолжает он, напрочь игнорируя ее слова. — Шнурки там завязать, в зад словесно поцеловать.

Я в ответ, молча, корчу гримасу.

Меня начинает утомлять диалог, изобилующий остротами. Домываю посуду, ощущая затылком Его насмешливый взгляд и ухожу в ту маленькую комнату, которую мне выделили.

Остался осадочек однако. Он же меня совсем не знает. Зачем так…?

Тупо пялюсь в окно, когда слышу это.

— Едешь или нет? Но сразу предупреждаю, будешь сидеть в машине и ждать. У меня дела…

Глава 85

САША

Настроение сразу поднимается.

— Да я и не тороплюсь никуда. Посижу-подожду, — соглашаясь, жму плечом.

— Ну я надеюсь. Терпеть не могу беспричинное бабское нытье.

— Ой, это не по адресу, Паровозов, — сообщаю я ему, когда мы уже идем по коридору.

Я лью слезы крайне редко. Вот тогда после случившегося с Аленой, не выдержала, а так… сырость разводить — не про меня.

Обуваю сапоги и кутаюсь в любимую горнолыжную куртку.

— Поедем на его тачке, — Илья снимает брелок от машины Беркутова.

— Сдурел? — широко распахиваю глаза.

— Он сам вчера по пьяни предлагал покататься. За язык никто не тянул.

Плохая идея. Очень плохая идея.

Уже за воротами на полном серьезе щелкает брелком и открывает водительскую дверь.

— Беркутов тебя убьет.

Строит кислую мину, намекая на то, что я озвучила самую настоящую чушь… Включает зажигание. Пару минут осматривает автомобиль, и мне все-таки удается заметить этот его чисто мальчишеский взгляд. Ну знаете, почти всех парней немного клинит на эту тему.

— А если застрянем? — спрашиваю, глядя на высоченные сугробы.

— Мой дядька нас откопает. У него трактор.

Но волнуюсь я зря, дорогу до Жулебино, оказывается, расчистили. Так что переживать за лексус одноклассника я начинаю только в тот момент, когда спустя сорок минут у нас появляется «хвост».

— Что ему надо? — начинаю паниковать.

Водитель ведет себя странно. Жмется к нам сзади, но при этом не пытается обогнать.

— Гавнюк, — глядя в зеркало заднего вида, говорит Паровозов.

— Знаешь его? — оглядываюсь назад тоже.

— Черепанов, тупица. Нагреть на бабло нас хочет.

Кто такой Черепанов я, естественно, не имею ни малейшего понятия, но в их разговоре с Аленой, эта фамилия определенно звучала.

Резвая десятка держится совсем рядом, более того, еще и сигналить вызывающе начинает. Паровозов открывает окно и показывает ему средний палец.

— Очень по-взрослому! — качаю головой.

— Урод, — хохочет он. Весело ему, похоже. — Держись, рыжая.

Резко жмет на газ, и я, разумеется, не успеваю среагировать.