Девочка на спор. Игры мажоров (СИ)

Поворачиваю голову и… тону в вязкой густоте его взгляда. Он смотрит так, как смотрел в ту ночь. С обожанием и восхищением.

Не раздумывая больше ни секунды, тянусь к нему.

Простила.

Через мгновение сталкиваемся губами.

Он целует жадно, горячо, распаляя внутри меня желание, сжимая в своих руках.

Томительные поцелуи сыплются на мои скулы, шею, ключицу, вызывая тепло, что волнами разливается по телу. Я едва не мурлычу от удовольствия, запустив пальцы в его волосы, слегка оттягивая их на затылке.

— Дима… — шепчу в исступлении. Ощущать его губы на себе восхитительно.

А потом вдруг всё заканчивается. Дима отстраняется и садится. Мне не остаётся ничего другого, кроме как последовать его примеру.

— Аня, кто я для тебя? — спрашивает, глядя серьёзно и пристально.

— О чём ты?

— Я задал простой вопрос. Ответь.

— Ты… ты мне нравишься, — выдыхаю. — Очень нравишься, — добавляю, кусая от волнения губы.

— Нравлюсь? — его явно не устраивает ответ, а мне страшно признаваться в своих чувствах.

— Это сложно объяснить… — шумно выдохнув, в волнении прикусываю губу.

— Или ты просто всё ещё зла на Ларина, как и в ту ночь, — высказывает свою версию Дима, и она мне не нравится.

Он думает, что я была с ним поэтому? Чтобы наказать Ларина?

— Это не так. Ты неправильно всё понимаешь.

— Я вообще не понимаю, как мне теперь себя вести с тобой. Поэтому и задал один простой вопрос.

Для меня полная неожиданность, что у него тоже есть сомнения и он всё ещё ревнует меня к Киру.

— Аня, ты много для меня значишь. Даже не собираюсь скрывать, что хочу тебя. Чёрт, у меня такой стояк, что он рушит всю эту грёбанную дружбу между нами, на которую я постоянно себя уговариваю, лишь бы быть с тобой рядом. Но при всём при этом, ты остаёшься бывшей девушкой моего некогда друга. Да, я мог бы на всё это наплевать. Честно. Послать Ларина на хуй со всеми его шлюхами и разбить ему морду за то, что он с тобой сделал, но вопрос в другом: нужно ли тебе это будет завтра?

— Дима, я… — теряюсь, не зная, как выразить то, что чувствую.

— Мне нужно знать, хочешь ли ты меня, и не как замену Ларину, а как парня, без какой-то херни? Хочешь ли ты, чтобы я был с тобой? Чтобы я любил тебя? Действительно ли ты что-то чувствуешь ко мне?

Он предлагает мне отношения? Всё это звучит как признание.

— Ты нужна мне, Аня. Ты вся. Не только тело, но и душа. Потому что на меньшее я не готов. Уж лучше и дальше мечтать о тебя, чем быть с тобой и думать: не замена ли я Ларину? Подумай обо всём этом, Аня, и когда у тебя будет ответ, скажи.

Растерянно хлопаю глазами, наблюдая за тем, как он поднимается и идёт к двери.

В ту же секунду понимаю, что не хочу, чтобы он уходил. Я не могу без него! Я…

Я его люблю!

— Дима! — бросаюсь следом, ловлю за руку, разворачиваю к себе. — Я никогда ничего к нему не чувствовала. А ты, конечно, не замена, — приподнявшись на цыпочки и держась за его крепкие плечи, как за спасательный круг, заглядываю в глаза. — И да — я хочу всего этого с тобой. Только с тобой!

В его глазах будто зажигаются искры, а в следующее мгновение он уже неистово целует меня: глубоко, влажно, горячо, так, что я, едва не задыхаясь, стону в его рот от наслаждения.

Моя рубашка летит на пол, за ней топ.

Стаскиваю с Димы футболку, отбрасываю её куда-то в сторону. Мне хочется чувствовать его, ощущать голой кожей, слиться с ним.

Дима рывком прижимает меня за бёдра вплотную к своему паху, давая почувствовать своё возбуждение. Выгибаюсь ему навстречу, что-то нечленораздельное мычу в его губы, ноготками царапаю широкую спину.

— Сейчас, малыш, — шепчет он, стягивая с меня штаны вместе с бельём. Расправляется с собственной ширинкой и, с лёгкостью подхватив под ягодицы, приподнимает, делает пару шагов к ближайшей стене.

Желание такое, что я понимаю: мы не дойдём не то что до спальни, но даже до дивана в гостиной.

Обхватив его бёдра ногами, ощущаю спиной опору.

— Прелюдия потом, — предупреждает меня, а мне и не нужен никакой разогрев.

Чувствую, как Дима упирается в меня членом, проводит горячей головкой по промежности и резко, до упора толкается внутрь.

Закрываю глаза. Не остаётся ничего, кроме наших разгорячённых тел, двигающихся в унисон, пошлых стонов, так приятно ласкающих слух и жарких поцелуев, что опаляют кожу.

— Ещё, — выдыхаю, подмахнув ему бёдрами, и выгибаюсь в пояснице, от сильного, несдержанного толчка, который едва ли не заставляет задохнуться в ощущениях.

Захожусь в дрожи, сжимаюсь от сладостных спазмов внизу живота, ощущая, как горячая волна удовольствия сносит меня.

Не помню, как мы оказываемся на кровати. В изнеможении глотаю воздух, как рыба, выброшенная на берег. Всё ещё подрагиваю от пережитого наслаждения.

— Ещё раз и я умру, — признаюсь, еле ворочая языком. Это сумасшествие какое-то.

— Врушка, — смеётся он, покрывая мокрыми поцелуями моё тело. — Всё ты можешь.

И конечно он оказывается прав. Ласками и поцелуями Дима будто подкидывает дров в затухающий костёр, и он разгорается с новой силой. И я вновь горю в этом жарком огне страсти.