Девочка на спор. Игры мажоров (СИ)

Раз. Два. Три. Стискивая зубы, ощущаю, как внизу живота тянет от напряжения, как по стволу члена поднимается тягучее, вязкое возбуждение. Мышцы сокращаются и, едва успевая выскочить, кончаю, накрывая её тело своим. Утыкаюсь носом в Анину шею, вдыхая её пьянящий аромат. Ощущаю, как она нежно водит ладонями по моей спине и плечам.

— Как ты? — хрипло спрашиваю, с тревогой всматриваясь в довольную мордашку.

— Всё хорошо, — отвечает Аня, потершись носом о мою щеку, в столь ласковом жесте, что я инстинктивно сжимаю её хрупкое тело едва ли не до хруста в рёбрах.

— Я рад, что не сделал тебе слишком больно.

Краем одеяла стираю с её бедра сперму, притягиваю Аню к себе, укладываю на грудь.

Она очень быстро засыпает, а я лежу и слушаю ровное дыхание своей девочки.

Да, чёрт возьми, я считаю её своей. Только своей. И я перегрызу глотку Ларину, если он вдруг решит подойти к ней. Никому больше её не отдам!

Глава 22

Аня

Просыпаюсь в одиночестве, и даже кажется, что мне всё приснилось, но терпкий запах в спальне и непривычные ощущения в теле доказывают, что это был не сон.

Но где Дима? Ушёл?

Накрывает таким разочарованием, что хочется уткнуться в подушку и порыдать. Но я всё же выбираюсь из постели, одеваюсь и выхожу из спальни.

К своему удивлению и облегчению, обнаруживаю в гостиной Диму.

Он полностью одетый стоит у окна, спиной ко мне, но, услышав мои шаги, оборачивается.

Мне страшно взглянуть в его глаза. Боюсь увидеть в них сожаление. Что он снова будет извиняться, как за тот поцелуй, и говорить, что не должен был этого делать.

— Привет, — улыбается он, но эта улыбка какая-то печальная.

— Ты не уехал? — задаю глупый вопрос.

— Нет.

— Сожалеешь? — спрашиваю прямо, не хочу растягивать эту агонию.

— Я и тогда не сожалел, — тоже вспоминает о поцелуе в беседке.

— Тогда почему ты тогда просил прощения?

— Не мог иначе.

— Не понимаю…

— Аня, — он делает несколько шагов ко мне, останавливается в полуметре. — Я должен тебе кое-что рассказать. Даже если после ты меня возненавидишь.

— О чём ты? — продолжаю непонимающе хмуриться.

Дима делает глубокий вдох, словно собирается с мыслями.

— Ты очень мне понравилась, сразу. Но и Киру тоже. Мы заключили пари: кто выиграет первую гонку, тот и будет с тобой. Проигравший отходит в сторону. Срок три месяца. Я попал в аварию и проиграл. Надеялся, что у Кира ничего не получится с тобой, а потом я попытаюсь всё объяснить.

Он замолкает, а я перевариваю его слова. Поспорили? Вот так просто решили разыграть меня как приз в гонке?

— Я знаю, мне нет оправдания, но… — касается рукой моей, но я отдергиваю её.

— Уходи.

— Аня, пожалуйста… я искренне сожалею. Я повёл себя, как конченый идиот, и не было ни дня, чтобы я не сожалел об этом. Прошу, прости меня.

— Уходи, Дима. Немедленно, — происходящее не укладывается в голове. Как он мог вообще?!

— Позволь мне объяснить.

— Нет, — для большей убедительности выставляю вперёд ладонь. — Не сейчас точно. Если я хоть что-то для тебя значу — уйди.

— Ты очень много для меня значишь. Пожалуйста, помни об этом.

Авдеев идёт в прихожую, обувает кроссовки. Берётся за ручки двери, оборачивается.

— Аня, я очень сожалею. Правда.

— Ваш спор… это была твоя идея? — не знаю, зачем спрашиваю, потому что даже если и нет, то он всё равно участвовал в этой мерзости.

— Нет.

— Это тебя не оправдывает.

— Я знаю, — безропотно соглашается он и уходит.

Пару минут смотрю на закрытую дверь, потом принимаю решение.

Переодеваюсь, собираю в рюкзак самое необходимое и еду в универ. В деканате пишу заявление, в котором прошу отпустить меня на неделю домой по семейным обстоятельствам.

Моему отъезду в самом начале учебного года, конечно, никто не рад, но я прилежная студентка, и мне дают добро. Сразу из универа еду на вокзал, где сажусь в электричку.

Родители удивлены и обеспокоены моим внезапным приездом, но тактично не лезут с расспросами.

Провожу вечер в своей комнате. Телефон мигает очередным входящим сообщением. Дима взволнован моим отсутствием, и я решаюсь написать ему, что уехала на неделю к родителям и прошу меня пока не беспокоить.

Дима, прислушавшись к моей просьбе дать мне время, больше не донимает, за что я ему благодарна. В отличие от Ларина, который продолжает названивать и написывать.

Когда вижу его очередной входящий звонок, отвечаю. С ним мне говорить проще, чем с Димой, наверно, потому что Ларина я никогда не любила и его предательство пережить мне гораздо проще.

Ларин пытается извиняться за отвратительную сцену в клубе, придумывая какие-то нелепые отмазки, но я коротко и решительно объявляю ему, что между нами всё кончено и вешаю трубку. Если не дурак, то поймет.

Но Ларин оказывается упёртым, продолжая названивать, а потом в сообщениях начинают лететь угрозы. Чищу все переписки и везде его блокирую.

Через два дня я сама рассказываю маме, что рассталась с Киром, что на самом деле всё это время была влюблена в его друга, и в заключении о споре. Выслушав, мама жалеет и успокаивает меня, а ещё советует слушать своё сердце.