Девочка, не умевшая ненавидеть. Мое детство в лагере смерти Освенцим

Погода стояла ясная, улицы сплошь покрывал снег. Мама Бронислава решила взять меня с собой на прогулку. Мне всегда хотелось на свежий воздух и дома играть не нравилось. Маленькую куклу, подаренную мамой Брониславой, я с отвращением отбросила в сторону. Ну не нравились мне обычные детские игры, мне хотелось носиться по лугам, вдыхать полной грудью чистый воздух и наслаждаться свободой, которой в лагере меня лишили. Мама Бронислава привязала к санкам веревку и повезла меня по городским улицам. А вместе со мной в санки мы посадили козочку, с которой я любила играть во дворе. Я держала ее между коленок, гладила. Мы обе были легкие, и везти нас не составляло никакого труда. И тут мама Бронислава услышала блеянье и обернулась. На санках никого не было, а мы с козочкой сидели в снегу посреди улицы. Козочка жалобно блеяла, а я сидела спокойно, не плача и не протестуя. Если бы не козочка, еще неизвестно, когда мама Бронислава заметила бы, что потеряла меня. Меня научили сохранять спокойствие, молчать и не жаловаться. Я так и поступала. Мама Бронислава меня обняла и спросила, почему я никогда не плачу. Я молча на нее посмотрела, но позволила ей погладить себя по волосам и прижать мою голову к своей груди. Меня было трудно чем-то зацепить, в глубине души я все еще продолжала бороться за выживание. И была убеждена, что Анна, моя настоящая мама, вернется ко мне и все опять станет как прежде, как в лесах Белоруссии, когда мы были вместе.

Я очень старалась научиться любить маму Брониславу, которая, при всем своем властном характере, делала все, чтобы мне жилось хорошо. И старалась полюбить ее мужа, к тому времени вернувшегося из лагеря живым и невредимым. Мама Бронислава отличалась педантичностью и перфекционизмом. Она всегда очень хорошо меня одевала и сама шила мне платьица и юбки. Ей хотелось пройтись со мной по городу, чтобы все увидели и похвалили меня, и удивились, какая я хорошенькая и ладненькая. Дома у нее была вырезка из журнала с портретом Ширли Темпл[7], девочки с золотыми кудряшками. Для нее Ширли представляла собой модель для подражания. Ей хотелось, чтобы я танцевала, как Ширли, но убедить меня в этом ей так и не удалось. Но в любом случае мои локоны походили на локоны Ширли. Когда мы шли на прогулку, она представляла меня подругам как свою маленькую Ширли Темпл. Меня все это не интересовало, но я старалась соответствовать: улыбалась и без комментариев принимала комплименты ее подруг.

А вот в играх с ребятами я преуспевала. В прятках меня не мог обставить никто. В этом смысле лагерь оказался учителем что надо. Там я научилась исчезать на глазах у всех, пролезать в любые щели, становиться невидимкой и целыми часами не показываться из своего убежища. Я заметила, что кошки, если их что-то сильно пугало, тоже забивались в самые немыслимые места и оттуда наблюдали, что происходит, никак себя не обнаруживая. Я поступала точно так же. В сущности, вся прелесть пряток для меня заключалась в том, чтобы найти место, где чувствуешь себя в безопасности и можешь наблюдать за всеми, а тебя не видит никто, и никто не знает, где ты.

Однажды я решила спрятаться в густом кустарнике сразу за нашим двором. Залезала я туда очень осторожно, стараясь не оставлять за собой никаких следов. Ребята принялись меня искать, но найти не могли. Им это надоело, и они обо мне позабыли. А я не стала выходить из своего убежища. Даже и не собиралась. Мне вспомнилось, как в барак приходил доктор Менгеле, чтобы забрать кого-нибудь из нас в лабораторию. Я тогда забивалась под нары и заползала к самой стенке. Увидеть меня было невозможно. Я закрывала глаза и мысленно начинала разговаривать с мамой. «Они меня не найдут, – говорила я, – я выдержу ради тебя». И в надежном убежище среди кустов я тоже тогда закрыла глаза и стала с ней говорить: «Не может быть, чтобы ты умерла. Ты обязательно мня найдешь, и мы вернемся домой вместе».

Уже ближе к вечеру я услышала, что меня зовет мама Бронислава. Она явно волновалась, потому что с самого обеда меня не видела, и никто не знал, где я. И тогда я решила выйти и пойти ей навстречу. Она меня обняла, а я сказала: «Не надо так за меня волноваться. Я просто играла с ребятами в прятки».

Пришло время мне идти в начальную школу. Но для этого меня надо было зарегистрировать и внести в списки жителей города. В это же время мама Бронислава решила меня покрестить. Уже потом, выстроив одно за другим дальнейшие события и то, что с ними связано, я пришла к выводу, что она знала обо мне гораздо больше, чем я думала. Например, что моя мама была католичкой и вся моя семья тоже.