Девочка, приручившая Тьму

Она старалась не дрожать, но, упёршись руками в одну из стен переулка, могла думать только о том, что… ещё совсем недавно четвёртой стены не было.

Анемона и Маламалама вошли в тупик, но из тупика всегда есть выход, потому что тупик – это три стены, не четыре. Иначе это был бы не тупик, а кирпичная коробка.

Анемона перестала давить на стену, выпрямилась и сунула руки в карманы.

– Ты что? Помоги мне! Нас сейчас раздавит! – снова захныкал Маламалама, покрасневший от усилия.

– Тут что-то не так, – вслух размышляла Анемона, в задумчивости почёсывая нос.

А потом заходила кругами. Раз, два, три. Три стены, не четыре. Она сделала несколько робких шагов в направлении стены, которой ещё совсем недавно не было и которую теперь они так отчётливо видели. Девочка вытянула руку, ожидая упереться в кирпичи.

Но её руки повисли в воздухе.

– Ха! – радостно воскликнула Анемона. – Я так и знала! Я так и знала!

Она схватила Фонарщика за руку и решительно потянула за собой к невидимой стене. К стене, которой не было.

Маламалама не сопротивлялся, словно был мешком картошки. Он шёл за Анемоной немного боком, чтобы его не придавило стенами. А когда они почти выбрались из переулка, вдруг остановился.

– Ну что ещё? – спросила Анемона.

– Мой брат… Я слышу его голос, – сказал Маламалама и, выпустив её руку, повернул назад в пасть Тьмы. В тупик, который продолжал сужаться. – Я нужен ему. Он зовёт меня…

Анемона ничего не слышала. Она не могла ничего слышать, потому что в том переулке никого не было – ни Мины, ни брата Маламаламы. Там была только Тьма, которая играла их воображением.

Анемона в волнении схватила спичечный коробок и попробовала зажечь спичку. «Ну, давай! Ну, пожалуйста!» – отчаянно повторяла девочка. Спичка не зажигалась.

– Маламалама, попробуй ты! Ты ведь Фонарщик!

Маламалама послушно взял спичку и, чиркнув пару раз, высек из неё пламя.

– Ура! У тебя получилось!

При свете зажжённой спички Анемона успела оглядеться: кирпичные стены переулка не двигались с места. Они не сужались. Они стояли там, где были всегда. Девочка и Фонарщик бросились прочь из тупика.

– Я был уверен, что слышу голос брата, – виноватым голосом объяснял Маламалама. – А это был Хаос, и я…

– И ты чуть не погас из-за него, – договорила за друга Анемона.

Маламалама молча кивнул. Он был очень грустным, и его Свет едва дрожал.

Анемоне это казалось очень странным. Она думала, что Фонарщики непобедимы и бесстрашны. Девочка положила руку на плечо другу и тихонько погладила его, как делала ей мама, когда у неё болел живот и она не хотела идти в школу. И Свет, исходивший от Маламаламы, тут же стал ярче, вспыхнув слабым, но уверенным блеском.

Фонарщики не были непобедимы и бесстрашны. У них, как у и людей, были свои слабости. Но, судя по всему, дружба помогала с этими слабостями справиться.

Анемона широко улыбнулась Маламаламе и в первый раз за ночь почувствовала себя большой и сильной.

– Мне кажется, Тьма водит нас за нос, – сказала девочка. – По-моему, всё это были её фокусы: сначала мяуканье, потом голос твоего брата и стены, которые нас чуть не сдавили. На самом деле всего этого не было. Нам надо всегда помнить об этом, хорошо, Маламалама?

Хорошо-то хорошо. Но всё-таки во всей этой истории что-то было не так с самого начала. И Анемона наконец решилась спросить:

– А почему никто, кроме тебя, не ищет твоего брата? Разве ваши родители не переживают из-за него?

На лице Маламаламы появилось такое выражение, что Анемона поняла: зря она его об этом спросила.

– Всё очень сложно, – нехотя ответил Фонарщик. – Я тебе уже сказал, что не хочу об этом говорить. Мы с Братеном очень любим друг друга. Поэтому я пошёл его искать. И хватит об этом.

Анемона пожала плечами и ничего не сказала.

Они шли дальше, хотя понятия не имели, куда им надо идти. Мина могла быть где угодно. И брат Маламаламы тоже. С ним вообще всё было непонятно. Интересно, где ищут пропавших Фонарщиков?

Они шли мимо домов. Мимо пекарни родителей Анемоны. Штукатурка, ещё днём такая свежая и яркая, клочьями повисла на стенах, а цветы у входа, которые они купили всего пару дней назад, завяли. Плед, фонарь, освещавший эту часть города, не горел, укутанный, как всё в Фароле, толстым серым покрывалом. Анемона не понимала, что происходит. Она лишь крепче сжала руку Маламаламы и пошла дальше, не останавливаясь. Их шаги глухо разносились над булыжной мостовой и над лавочками Фаролы. Сапожная мастерская, аптека, цветочный магазин, библиотека. Всё изменилось. Всё было не таким, как при свете дня.

Город был пуст и мрачен. Закрытые ставни на окнах, заколоченные двери. Одинокий сухой лист катился по земле, подгоняемый ветром. Кое-где валялись книги, вылетевшие из библиотеки или из соседних домов. Анемона, нагнувшись, подобрала одну из них. И даже не сильно удивилась, увидев пустые белые страницы. Наверное, Хаос уничтожает слова, как всё на свете. «Может, он и воспоминания уничтожает?» – подумала девочка.

– Кажется, зря мы всё это затеяли, – пробормотал после долгого молчания Маламалама.