Девочка в гараже. Реальная история приемной мамы

Я нажала кнопку внутренней связи на стене и попросила надзирателя прийти за Карен. Нам оставалась пробыть наедине всего несколько минут. Хоть я и считала, что Карен ожесточилась сердцем, я видела облегчение в ее глазах: теперь ей было больше незачем скрывать правду. Я спросила, можно ли мне помолиться вместе с ней. Она кивнула, я взяла ее за руки. Я молилась о том, чтобы истина открылась и чтобы Бог явил Карен свою милость и любовь, ибо она стремится к Нему. Моей молитвой руководил Святой Дух, в этом я не сомневалась. Пока мы молились, меня вдруг поразила ужасная мысль: я держу за руки убийцу, отнявшую жизнь у Ханны.

Мой голос дрогнул. Я поняла, что мне надо скорее укрыться в своей машине, где можно вдали от всех выплакаться Богу. Сердце переполнилось до отказа, больше оно ничего не могло вместить. Меня затошнило, словно я выпила отраву. Требовалось срочно найти ведро. Ему должен был уподобиться Господь. Только он мог совладать с таким злом.

После того как я произнесла «аминь», мы с Карен поднялись и молча направились к двери. Мы слышали, как одна за другой отпираются двери, как по лабиринту коридоров к нам идет надзиратель. Пока открывались двери зоны посещений, мы еще раз обнялись.

Карен уже выходила в дверь, когда я спохватилась:

– Да, еще вопрос!

– Какой?

– Почему вас держат в тюремной больнице?

Поколебавшись немного, она отвела глаза и ответила:

– Потому что мое дело получило широкую огласку, а еще… я беременна. Пятый месяц.

III. Последствия

11. Важнейший из вопросов

Мы все – я, Эл, Сэди, Хелен и Чарльз – в молчании вышли из дома и сели в машину. Над нами свистал обычный для Вайоминга надоедливый ветер, но этим утром он казался теплым и уютным одеялом. Мое сердце, застывшее в сокрушительном горе, нуждалось в этом утешении.

Мы пристегнули ремни и приготовились к печальной поездке на похороны Ханны. По шоссе вдоль реки Норт-Платт в сторону кладбища Натрона-Мемориэл-Гарденс мы ехали все так же молча. Никто из нас не был готов принять реальность злодеяния, убившего Ханну. Двадцатиминутная поездка оказалась слишком короткой. Нам требовалось больше времени.

Двенадцать дней прошло с тех пор, как я навестила Карен в тюрьме и выслушала ее шокирующие откровения. Представляет ли она похороны своей дочери сейчас, сидя у себя в камере? Горюет ли о ребенке, которого у нее больше нет только из-за ее насильственных действий? Что думает о ребенке, которого сейчас носит под сердцем, – о ребенке, которого никогда не сможет вырастить сама?

Мне вспомнились времена, когда я возглавляла Центр помощи. Однажды вечером я, возвращаясь домой, вела машину по одной из наименее оживленных боковых дорог и остановилась у перекрестка, среди полыни, грязи и сухой травы. Наступали сумерки, я подняла глаза к небу. На нем сгущались серые тучи.

В этот момент я испытала то, что назвала бы видением. Завороженная, я видела длинную лестницу, уходящую в небо, к Иисусу, стоявшему у низкой колонны. Сверху на колонне лежало обмякшее безжизненное тельце новорожденного ребенка. У меня заколотилось сердце, когда я увидела саму себя, взбирающуюся по лестнице. Когда я приблизилась к Иисусу, он поднял безжизненного младенца с колонны и протянул мне – словно преподносил.

Внезапно рядом с первым видением возникло второе: та же лестница, та же колонна, тот же безжизненный младенец. Но теперь я видела, как я сама поднялась по лестнице, приблизилась к колонне, взяла на руки младенца и смиренно преподнесла его Иисусу. Он прижал его к груди и улыбнулся мне. Видения растаяли.

Мне не требовалась помощь, чтобы истолковать увиденное. Я точно знала, о чем говорил Иисус. Мне дали выбор. Я могла или отрицать, что убила своего нерожденного ребенка, сделав аборт в семнадцать лет, или положить истину в виде исповеди к ногам Иисуса и получить прощение. Я выбрала исповедь и прощение, преподнесла Ему свой грех, и Он, простив меня, указал и другим путь к прощению. Так я получила подтверждение тому, что призвана возглавить Центр помощи при нежелательной беременности.

И вот теперь, по пути на похороны Ханны, мне пришлось признать, что мой грех ничем не отличается от греха Карен. Мы оба убили своих детей. Могло ли прощение ожидать и ее? Я знала – да. Бог всегда прощает нас, если мы просим об этом. Прощу ли я ее, как Иисус простил меня? Как бы мне ни хотелось верить, что я смогу, я остро сознавала, что осуждаю ее. И, сидя в машине, просила Господа помочь мне простить ее так же, как была прощена я сама.