Девочка в гараже. Реальная история приемной мамы

Но теперь, когда общественность кипела гневом, узнав, что убитый ребенок пролежал в гараже девять месяцев, а Управление и не подозревало о пропаже, УДС замолчало, и не на несколько дней, а на долгие недели. И не просто для меня, но и для всех остальных. Для прессы. Для патронатных семей. Управление, по совету адвокатов, заперло двери и закрыло жалюзи, скрывшись от негодующей общественности. Письма в редакцию, статьи в газетах и разговоры по всему Касперу свидетельствовали о том, что возмущение направлено скорее не на Карен, а на Управление по делам семьи.

– Ой, полетят их головы…

– Судиться с ними будут. Все подряд…

– Нет, ну они облажались по полной. Как можно было не заметить, что ребенок пропал?

«Стар Трибьюн», городская газета, писала о том, что отец Ханны подал на УДС в суд.

Гнев общества находил в моем сердце живой отклик. Мы ждали ответов.

А потом в первую неделю сентября, через два месяца после звонка с душераздирающим известием о том, что тело Ханны найдено, мне позвонила незнакомая сотрудница УДС. Я удивилась, но понадеялась, что мы возобновим общение. Но мне четко и ясно сказали: говорить мы будем только о потребностях тех двух детей, которых я на тот момент опекала, – недоношенного новорожденного и восьмилетнего мальчика. Ни на какие другие вопросы ответа я не получу. Ее заявление звучало хорошо отрепетированным – я догадалась, что это указание исходило от юристов и ее начальства.

Разговор получился кратким. Я ничего не сказала о свиданиях с Карен: мало ли что там задумали в УДС? Я радовалась их долгожданному звонку. Но что у них там творится, за закрытыми дверями? И почему никто не подходит к телефону?

Тем временем женщина-адвокат, занимающаяся усыновлением, передала нам бумаги для заполнения и попросила копии свидетельств и других документов. До рождения ребенка оставалось еще недель пять – достаточно, чтобы адвокат могла привести бумаги в порядок и представить наше дело в суд.

И тут все застопорилось.

Карен хотела, чтобы ребенок носил фамилию Бауэр, мы с Элом были категорически против. Если уж мы усыновим его, он должен носить нашу фамилию. Но мы могли бы, пожалуй, оставить фамилию Карен в качестве его второго имени. Я согласилась подумать над этим, однако с условием, что законной фамилией ребенка должна быть наша – Мерк. Иначе ребенок всегда будет чувствовать себя чужим в нашей семье.

Разработка приемлемого плана усыновления требовала времени, а его-то у нас и не было. Кесарево сечение Карен назначили на конец октября, но ребенок мог появиться раньше. Если не подпишем и не подадим бумаги до его рождения, УДС заберет новорожденного. Пришлось идти на компромисс. Мы согласились снова помолиться и выбрать то, что лучше для ребенка.

Пока я молилась, вверяя решение Богу, у меня возникло желание перечитать библейскую историю из Третьей книги Царств (3 Цар 3:16–28), в которой две блудницы, жившие в одном доме, родили каждая по сыну, одна на три дня позже другой. Однажды ночью одна из женщин случайно придавила своего сына насмерть – «заспала». Тогда она прокралась к постели второй женщины, крепко спавшей, и поменяла младенцев.

Проснувшись на следующее утро, мать увидела рядом с собой чужого мертвого младенца. Обе предстали перед царем Соломоном, каждая говорила, что именно она – мать живого ребенка. Никто не хотел уступать, и царь сказал: «Подайте мне меч». А потом велел: «Рассеките живое дитя надвое и отдайте половину одной, и половину другой».

Настоящая мать, движимая любовью к своему сыну, взмолилась: «О, господин мой! Отдайте ей этого ребенка живого, и не умерщвляйте его!»

А другая ответила: «Пусть же не будет ни мне, ни тебе, рубите».

Тогда царь велел отдать ребенка первой женщине, объявив, что она и есть его мать. Затем в Писании сказано: «И услышал весь Израиль о суде, как рассудил царь; и стали бояться царя; ибо увидели, что мудрость Божия в нем, чтобы производить суд» (3 Цар 3:28).

Мое сердце наполнил покой. Мне напомнили: Господь, верховный судия, видит мое сердце и сердце Карен, и понимает, что мы обе желаем младенцу только добра. Как безупречный судия, Господь уже знал, что лучше для ребенка. Управление – значит, Управление. А мне предстояло принять любое решение Господа, вверить Ему дитя, отказаться от своих прав и желаний. Я хотела довериться Его воле, ибо знала: Его пути неисповедимы, они за гранью нашего понимания.

После долгих недель работы над планом усыновления Карен решила отказаться от своих законных прав и желания дать ребенку свою фамилию ради шанса обеспечить ему хорошую жизнь с любящими людьми. Взамен она получала право знать, кто растит ее ребенка и как у него дела.

Адвокат составила документы, мы обе поставили подпись – и начали ждать. Когда бумаги были поданы в суд, наш адвокат позвонила мне со словами:

– Хочу предупредить вас: в Управлении знают, что вы с Карен предпринимаете шаги по усыновлению ребенка. Они намерены появиться в суде в день слушания и сразиться с вами за опекунство. Взять ребенка под опеку они намерены сразу же после его рождения.