Девочка в гараже. Реальная история приемной мамы

Я поцеловала Эла и каждого из детей в макушки, забрала ключи и уехала. По пути к тюрьме мне стало одиноко и тоскливо. Груз ответственности и неуверенности в будущем давил на сердце. Теми же вопросами, которые возникли у моей семьи, я сама задавалась вот уже которую неделю. Пока я тормозила на парковке у следственного изолятора, мои безмолвные молитвы были полны смятения. Что же мне делать, Боже? Как все это трудно! Я уверена, что должна идти вперед. В ком я сомневалась – в Боге или в себе? Склонив голову, я закрыла глаза. Мне необходимо подтверждение от Тебя, Господи.

Оставшись одна в зоне посещений, я вышагивала по короткому коридору, вспоминая каждый разговор с Карен. За три месяца мы стали ближе. Каким окажется приговор – высшая мера или пожизненное заключение? Продолжатся ли наши беседы после вынесения приговора? Если ребенок все-таки попадет в УДС, о чем мы будем говорить? Что еще, кроме Бога, будет связывать нас?

Что же мне делать, Боже? Как все это трудно! Я уверена, что должна идти вперед. В ком я сомневалась – в Боге или в себе?

Карен наконец привели. Ее живот стал намного больше. Поглаживая его, она шла ко мне. Ее щеки слегка розовели, волосы были аккуратно причесаны. Живот не дал нам обняться, и мы рассмеялись.

– Вы отлично выглядите! Как самочувствие? – спросила я, когда мы уселись.

– Хорошо. Наконец-то удалось отоспаться. В Каспер меня привезли к врачу, завтра осмотр. Мне кажется, срок – конец октября или первые числа ноября, но посмотрим, что скажет доктор. Прошлый раз говорила, все вроде в порядке, – Карен воодушевилась. Она казалась спокойной. Может, потому, что на этот раз на ней не было ни пояса, ни кандалов?

– Я поговорила с семьей. Все за усыновление, но не без колебаний. Ощущения у нас двоякие. Детям я об этом еще не говорила, но на прошлой неделе узнала, что УДС намерено сражаться с нами за ребенка, – я внимательно смотрела в лицо Карен.

Она надула губы и потрясла головой, как часто делала, когда не соглашалась с чем-нибудь.

– Знаю. Мне сказала адвокат. Поверить не могу! Но она говорит, у них нет никаких законных оснований требовать опеки. У нас все шансы!

Я пожала плечами.

– Ну, не знаю. Они, видно, считают, что у них есть причины мешать.

Карен резко откинулась на спинку стула. Рубашка ее темно-синей робы заходила ходуном на животе. Мы обе засмеялись, глядя, как ребенок топает ножками. Я словно ощутила реальность жизни, растущей в Карен. Я чувствовала, как меня тянет к этому ребенку. В этот чудесный миг я думала только о нем и отвлеклась от трагической гибели Ханны. И чувствовала, как Бог обращает наши сердца к жизни и отвращает от смерти.

– А можно мне приложить ладони к вашему животу – и помолиться о благословении и защите ребенка?

Карен с улыбкой кивнула. Я придвинула свой стул ближе к ней, села лицом к лицу, колени к коленям. Положила ладони ей на живот, ощущая плотную выпуклость ребенка у нее внутри, и начала молиться. Карен накрыла мои руки ладонями.

Ладони были теплыми. Поначалу их прикосновение утешало меня. Но потом я вспомнила: эти же руки запихивали тельце Ханны в мешок для мусора и несли ее в гараж, где она пролежала спрятанная почти год. Я высвободила ладони из-под ее рук и положила свои сверху. Этот простой жест дал мне свободу. Я молилась о ребенке, о Карен, о Божьей воле, об идеальном плане. Отказавшись от собственной воли, желаний, обид и смятения, я доверила мать с ребенком Богу. Владел ситуацией Он, а не я. Его замысел для них обоих уже был приведен в исполнение. Какую роль я сыграю в их жизни – это еще только предстояло увидеть. Я еще на шаг приблизилась к самоотречению и смирению, к которым стремилась.

На следующий день врач осмотрел Карен, и ее перевезли обратно в тюрьму. Новая встреча могла состояться не раньше чем через две недели. Началось ожидание родов.

Моя подруга Пэмми предложила мне составить компанию в больнице, если Эла в тот момент не окажется в городе, и я позвонила ей, чтобы сообщить новую дату кесарева – пятое ноября. Оставались считаные недели. Я все гадала: что задумали в УДС? Новая дата им явно уже известна. Поспешат ли они забрать ребенка немедленно? Мы могли только ждать. Родится ли ребенок до запланированного кесарева? Если нет, пятое ноября было обведено кружочком в моем календаре, и я молилась, готовясь и к родам, и к судебным битвам. Адвокат объяснила: усыновление пройдет в два этапа. Сначала предстоит выиграть право опеки на слушании. Затем ждать, когда суд одобрит усыновление. Когда будет слушание по делу об опеке? Мы могли лишь надеяться, что все разрешится еще до родов.

28 октября мне позвонили из тюрьмы: Карен вечером везли в Каспер. Ребенок был готов появиться на свет, поэтому врач запланировал кесарево на пять часов утра. Мне разрешили присутствовать в больнице, но запретили говорить об этом кому-либо, кроме родных. Я объяснила, что Эл как раз в отъезде и я собиралась взять с собой Пэмми. Это позволили.