Девочки Гарсиа

Следующие два месяца, перед тем как на второе полугодие седьмого класса мать Карлы перевела ее в государственную школу рядом с домом, она провожала дочь на уроки и забирала в конце дня. Издевки и погони прекратились. Мальчишки, должно быть, решили, что Карла нажаловалась матери и теперь та сопровождает ее, чтобы защитить от них. Даже во время уроков, когда матери не было рядом, они больше не обращали на нее внимания. Их колючие светлые глаза шарили по классу в поисках новой жертвы – слишком толстой, слишком уродливой, слишком бедной, слишком непохожей на них. Карла слилась со стенами.

Однако их образы нескоро изгладились из жизни Карлы. Они посягали на ее сны и минуты пробуждения. Иногда, когда она подскакивала в темноте, они стояли в изножье кровати – беспощадный хор наглых лиц, мальчишек без тел, бессловно повторявших: «Проваливай! Проваливай!»

Чтобы не видеть их, Карла закрывала глаза и просила, чтобы они исчезли. В темноте закрытых век она молила Бога позаботиться обо всех близких здесь и на родине, начиная с собственных сестер. Казавшийся бесконечным список знакомых имен убаюкивал Карлу, внушал чувство безопасности и понимание, что мир по-прежнему полон людей, которые ее любят.

Снег

Йоланда

В наш первый год в Нью-Йорке мы снимали квартирку неподалеку от католической школы, в которой преподавали сестры милосердия – дородные женщины в длинных черных платьях и диковинных чепцах, делавших их похожими на траурных кукол. Мне они очень нравились, особенно добрая пожилая сестра Зоуи, которая вела у меня уроки в четвертом классе. Она сказала, что мое имя красивое, и велела научить весь класс произносить его. «Йо-лан-да». Поскольку я была единственной иммигранткой в классе, меня посадили в первом ряду у окна, подальше от остальных детей, чтобы сестра Зоуи могла уделять мне дополнительное внимание, никого не отвлекая. Она медленно проговаривала новые английские слова, которые я должна была повторять: «прачечная самообслуживания», «кукурузные хлопья», «метрополитен», «снег».

Вскоре я набрала достаточный словарный запас, чтобы понять, что в воздухе пахнет катастрофой. Сестра Зоуи объяснила потрясенному классу, что происходит на Кубе. Русские якобы собирали ракеты и нацеливали их на Нью-Йорк. Дома по телевизору выступал выглядевший обеспокоенным президент Кеннеди, объяснявший, что нам, возможно, придется воевать с коммунистами. В школе устраивали учебные тревоги на случай воздушного нападения: раздавался зловещий сигнал, и мы гуськом выходили в коридор, падали на пол, накрывали головы куртками и воображали, как наши волосы выпадают, а кости рук размягчаются. Дома мами, сестры и я произносили розарий[63] за мир во всем мире. Я выучила новые слова: «атомная бомба», «радиоактивные осадки», «бомбоубежище». Сестра Зоуи объяснила, как это произойдет. Она нарисовала на доске гриб и шквал меловых точек, обозначавших пыльные осадки, которые всех нас убьют.

Наступили холодные месяцы – ноябрь, декабрь. Было темно, когда я вставала по утрам, морозно, когда следовала за своим дыханием в школу. Однажды утром, сидя за партой и задумчиво глядя в окно, я увидела в воздухе такие же точки, как те, что рисовала сестра Зоуи, – сначала редкие, а потом огромное множество.

– Бомба! Бомба! – завизжала я.

Сестра Зоуи резко развернулась и, взметнув широкой черной юбкой, бросилась ко мне. Несколько девочек заплакали.

Вскоре потрясенное лицо сестры Зоуи разгладилось.

– Йоланда, душенька, да ведь это же снег! – Она рассмеялась. – Снег.

– Снег, – повторила я и с опаской выглянула в окно.

Всю свою жизнь я слышала про белые кристаллы, которые зимой падают с американских небес. Сидя за партой, я наблюдала, как мелкий порошок ложится на тротуар и припаркованные внизу машины. По словам сестры Зоуи, снежинки были неповторимы, незаменимы и прекрасны, как люди.

Развлекательная программа

Сэнди

– Никаких локтей, никакой колы, только молоко или… – Мами умолкла. Кто из ее четырех девочек сможет продолжить и сказать, как они должны вести себя в ресторане с Фэннингами?

– Не класть локти на стол, – поделилась догадкой Сэнди.

– Она это уже сказала, – обвиняюще вскинулась Карла.

– Девочки, не ссорьтесь! – велела мать всем дочерям разом и продолжила наставления: – Только молоко или вода со льдом. И заказы за вас сделаю я. Ясно?

Четыре головы, увенчанные косами и бантами, кивнули. В такие моменты, когда все четыре девочки сливались в единый организм, Сэнди нестерпимо хотелось оказаться в Соединенных Штатах Америки одной и никогда не быть второй из четырех близких по возрасту девочек.

Но сейчас она тоже кивнула. Тон маминого голоса не допускал возражений. За последние несколько дней и особенно сегодня правила поведения за ужином в ресторане с важными Фэннингами объяснялись девочкам по многу раз, и не было никакого смысла паясничать, добиваясь от матери поблажек.