Девочки с блестящим будущим

— Что значит — изнасиловал? — Глаза Винни полезли на лоб. — Ты попала в двусмысленную ситуацию на свидании? Он не внял твоему «нет»? Это был секс не по взаимному согласию? Он принудил тебя?

Марен грустно улыбнулась. За последние годы словарь сексуальных отношений невероятно обогатился. Порой ей хотелось родиться заново и расти в современном мире. Правда, в этом случае она наверняка бы сделала аборт. И жила бы легко и беззаботно. Без Винни, солнечной, озаряющей жизнь Винни... Ну нет, дочь она не променяла бы ни на что, ни на какие альтернативные миры и путешествия во времени.

Глаза Марен заволокли слезы.

— Нет, — ответила она. — Изнасиловал — значит изнасиловал. Я была в полной отключке и даже не знала, кто воспользовался моим беспомощным положением.

— Господи, — прошептала Винни, сочувственно поглаживая ее руку. — Но как... когда это произошло?

— Ночью, накануне моего отъезда в университет. Мне было семнадцать, как и тебе сейчас. В загородном клубе, членами которого были мои родители, проходила вечеринка. И в ту ночь... В ту страшную, исковеркавшую мою жизнь ночь все и произошло... — Схватив с тумбочки салфетку, она приложила ее к глазам. — Прости...

— Тебе не за что извиняться! — возмутилась Винни.

— Не знаю, не знаю... — забормотала Марен. Не в силах взглянуть на дочь, она уставилась на горку поджаристых тостов. — Моя мать придерживалась другого мнения. Она не поверила мне. Сказала, я сама напросилась, раз напилась, как свинья. Приказала мне отправляться в университет и обо всем позабыть. Все эти годы я сгорала от невыносимого стыда, Винни. В том, что со мной приключилось, я винила только себя.

— Господи, мам... У меня нет слов... Боже мой... Прости... Но потом... Что случилось потом?

— Потом я приехала домой на День благодарения. За последние месяцы я ужасно растолстела, думала, из-за депрессии, но мать сразу смекнула, что я беременна. И разразился скандал. Родители просто осатанели. Об аборте я даже не заикалась — они все равно не дали бы своего согласия, и поэтому через пару дней меня отвезли в Висконсин. В мерзкий пансион для незамужних матерей, основанный еще в пятидесятых годах прошлого века. Одним словом, родители сбыли меня с рук, чтобы никто из их обожаемого клуба или церкви не прознал про их развратную дочь. Предполагалось, что, как только ты появишься на свет, тебя отдадут в «добродетельную христианскую семью». — Марен согнула пальцы, изображая кавычки, и посмотрела на дочь.

Винни растерянно хлопала большими, как у лани, глазами. У Марен дрогнуло сердце. Тоска железным обручем сдавила горло. Бедная, бедная Винни. Каково это узнать, что ты не просто нежеланный ребенок, а дитя насилия?

— Разумеется, — продолжала Марен, махая рукой, — я не собиралась идти у них на поводу. Винни, поверь, хотя меня никто не спрашивал, хочу я тебя или нет, на седьмом месяце беременности во мне проснулись материнские чувства. Я поняла, что никому тебя не отдам. Сделаю все, чтобы тебя сохранить. Поэтому, как ни прискорбно, мне пришлось сбежать. Оставив позади всех и всё, что было мне дорого.

— То есть мои бабушка и дедушка не погибли в автокатастрофе, когда я была младенцем? — обескураженно спросила Винни.

— Нет, не погибли. Моего папу сразил инфаркт, когда тебе было пять, а мама жива до сих пор. Раз в год я посылаю ей твою фотографию, но она никогда не отвечает на мои письма.

— Неужели она не хочет меня увидеть? Не верю! Не верю! Ты столько лет мне врала! — Винни прижала к груди подушку и уставилась прямо перед собой.

— Не врала, а недоговаривала. Защищала тебя. Ждала, когда ты достаточно повзрослеешь, чтобы примириться с правдой. — Марен потянулась к дочери, но та отшатнулась. — Винни, я хотела, чтобы ты чувствовала себя нормальным ребенком, желанным и горячо любимым. Потому что ты — желанный и горячо любимый ребенок. И не твоя вина в том, что со мною случилось.

— Но во мне течет кровь того негодяя! — Винни взглянула на мать. По ее щекам ручьями бежали слезы. — Мам, признайся, порой ты ненавидишь меня за это?

— Нет, милая! Конечно же нет! — воскликнула Марен, крепко сжимая руку дочери. На этот раз Винни не отпрянула. — Я ненавижу подонка, который надругался надо мной, но тебя я люблю всем своим сердцем. Ты моя радость. С той самой минуты, как ты появилась на свет, я любуюсь тобой и не могу налюбоваться.

— Мам... — шмыгнула носом Винни, утирая слезы тыльной стороной ладони. — А та женщина, Наоми, она в самом деле жена моего отца? Гада, что тебя изнасиловал?

Марен кивнула.