Девочки. Семь сказок

«Подари своей дочери самое лучшее! – призывала розово-золотая надпись. – “Мамочкино печенье”!»

Но в окно он так и не посмотрел.

Йоханну в конце концов заперли на кухне. Там от нее могла быть хоть какая-то польза, потому что розовые платья она с себя стаскивала и на камеру улыбаться отказывалась. Пусть уж лучше заталкивает в печку противни с тестом, жмет на кнопку, а когда прозвонит звоночек, мажет все глазурью и раскладывает по упаковкам.

Девочку уже десять раз застукивали за компьютером. Она упорно пробиралась к нему, пытаясь что-то набрать на клавиатуре, и просилась к телефону, хотя и знала, что это запрещено. «Успеется, – твердили Мамочки. – Когда будет время». Но время все не находилось. И к тому же, чего она ноет? Разве они не подарили ей куклу Барби? Притом что всю работу делает Грит. Ну так чего же ей еще? Нет бы быть довольной и благодарной, как старшая сестра, и слушать, что ей говорят?

А сестра-то, сестра, вот находка! Одно шикарное фото за другим, скоро каждый ребенок в стране будет покупать их печенье. Точнее, каждый родитель, ведь когда ребенок так радуется, так мило смеется, так заразительно счастлив – какому хорошему родителю не хочется того же для своих детей?

– Очень жаль, что ты больше не стараешься, – не слишком ласково говорили Грит Мамочки. – Твоя улыбка могла бы быть пошире и порадостней. Может, помочь тебе вспомнить, какой ты недавно сюда явилась? Голодной, грязной, зареванной. Вспомнила? Мы бы хотели снова увидеть, как ты нам благодарна.

– Возьми еще печеньку, – увещевали они. – Вытри с губ крошки. Смотри не смажь помаду.

– А потом, будь любезна, отложи печенье. Для фигуры вредно, и с толстушкой хорошей рекламы не снимешь, ты и сама понимаешь. Ну, вперед, еще разок.

Грит пыталась слушать все три голоса разом, втягивать живот, сдерживать слезы, не слишком шевелить головой, чтобы ее тугие накладные косы не отвалились.

Она взглянула на печенье у себя под носом. Неужели оно когда-то казалось ей вкусным?

– Положи на язычок! – мурлыкали розовые Мамочки. – Вдохни восхитительный аромат!

Но никакого аромата она не чувствовала. Пахло подгоревшим тестом и плавящейся пластмассой. А из-под кухонной двери тянуло дымом.

– Тут что-то с печкой! – раздался крик Йоханны. – Выпустите меня, пожалуйста! Можно я вызову пожарных?

Перепуганные Мамочки ринулись на кухню. Из печки валил черный дым, целая партия печенья полностью сгорела. И кому в голову пришло положить на противень куклу Барби?

За их спинами Йоханна выскользнула из кухни, прокралась в офис, набрала на клавиатуре имя отца и нажала на «поиск».

И еще раз, и еще раз, и еще раз.

Все гораздо хуже, чем он думал, понял отец Йоханны и Грит, открыв входную дверь.

Он наконец встал со стула, вышел из кабинета, сбежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, все быстрее и быстрее, добежал до дома, не останавливаясь и не обращая внимания на хор автомобильных гудков, и теперь стоял, хватая ртом воздух, наверху, в своей квартире.

Комната была пуста. Исчезло все, кроме обеденного стола. А девочки… При мысли о девочках у него подогнулись колени.

Надо позвонить в полицию. Прямо сейчас. Но он побоялся.

«Когда вы видели их в последний раз? – спросят его. – Что за отец оставляет детей одних на целую неделю? На две-е?!»

«Мы, конечно, давно передали их соцслужбам, – скажут ему. – И не надейся увидеть их снова. Ты этого не заслужил. Чудовище!»

В пустой детской лежала подушка Грит и одеяльце, сохранившее слабый запах Йоханны. Он накрылся им. «Чуть-чуть полежу, – сказал он себе. – Просто чтобы набраться смелости. А потом сделаю все, что нужно, и посмотрю правде в глаза. Честное слово».

Его разбудил телефон. Неизвестный номер. Клиент? Сейчас не время! Он отклонил два звонка, ответил только на третий.

– Да, что такое? – рявкнул он. – Что? Какая еще пожарная часть? Вы ошиблись номером…

– Папа? – прошептала Йоханна на другом конце линии. – Неужто я наконец тебя нашла?

– Еще раз! – нервно кричали Мамочки, когда испорченное печенье и расплавившаяся Барби были выброшены, а Йоханну отрядили вытирать воду. – Столько времени коту под хвост! Мы не можем себе позволить потерять целый день! Садись! Садись и улыбайся!

Грит в платье, с косичками и печеньем под носом снова усадили на табурет. Девочка, хотя все это ей жутко надоело, не посмела отказаться и очень старалась улыбнуться, как можно радостней, но вдруг увидела что-то за стеклом, на улице.

– О да! Вот так! – хором воскликнули розовые дамы. – Этого мы и добивались, отлично, еще раз!

Они защелкали камерами, но Грит вскочила и бросилась к двери.

– Папа! – закричала она со слезами на глазах.

За дверью кухни кто-то прокричал то же самое.