Девушка без имени

– Мне надо с вами поговорить, Огюст-Эжен, – сказала она. – Принц Рекиген сделал мне предложение. И я согласилась.

Лефевр прекрасно знал, что Алита не ответит принцу отказом, но услышанная новость все равно оказалась для него ударом. Одно дело – строить догадки, другое – столкнуться самому. Он мог понять Алиту: муж каждый день говорил ей, что она дура, которую никто и никогда не полюбит, а тут целый принц замуж зовет.

– Я могу вас только поздравить, – сухо проговорил Лефевр. Держать руку Алиты в своей лапище было уже неловко, но он никак не мог заставить себя выпустить ее. – Насколько я знаю, его высочество Рекиген неплохой человек. Думаю, он сможет сделать вас счастливой.

Алита смотрела на него так, словно он подал ей жабу вместо пирожного. Лефевр подумал, что не понимает женщин. Вообще не понимает.

– Вы действительно так считаете? – спросила она. Холода в ее голосе хватило бы на все морозильные погреба столицы. Лефевр выпустил ее руку, а Алита опустилась на диван и произнесла: – Вы уверены?

Лефевр отошел к книжному шкафу и прислушался. В соседней комнате кто-то настойчиво возил по стене стаканом, пытаясь подслушать происходящее в кабинете. Должно быть, Луиз.

– Хотите правду? – спросил он, не оборачиваясь к Алите. Он не понимал, что за чувство, горькое и знобящее, растет в нем, но точно знал, что не может его удержать. – Не знаю, как в вашем мире, а в нашем принцы берут в жены ровню. Они женятся на принцессах соседних государств или на местных герцогинях, если принцесс не осталось. Но за всю историю ни один из них не взял в жены девку из публичного дома.

Он услышал, как зашуршало платье: Алита поднялась с дивана и подошла. Лефевр вдруг почувствовал аромат ее духов, легкий и сладкий.

– Посмотрите на меня, Огюст-Эжен, – потребовала она. – Раз уж говорите правду, то говорите ее мне в лицо.

Лефевр повернулся к Алите и тотчас же получил пощечину: крепкую, звонкую, от всей души. Алита смотрела на него и едва сдерживала слезы. Ее губы и кончик носа дрожали.

– Вот кем ты меня считаешь, – негромко сказала она, и первая слезинка все-таки сорвалась с пушистых темных ресниц. – Девкой из публичного дома.

Лефевр потер щеку и вдруг понял, что сейчас возьмет Алиту за плечи и как следует встряхнет, чтобы выбить дурь из головы.

– Да тебя вся Суза считает девкой из публичного дома, – произнес он, взяв себя левой рукой за правое запястье, чтобы не вцепиться в девушку. – Ты никогда, ни при каких обстоятельствах не будешь ровней людям из высшего света, хоть принцессой стань, хоть королевой. Не бывает тут прыжков из дерьма в повидло. И Рекиген это прекрасно понимает. Ты нужна ему для каких-то иных целей. Я не знаю для каких, но мне они уже не нравятся.

Алита молчала и смотрела так, что Лефевр готов был провалиться сквозь землю. Ей было больно. Невероятно больно. Лефевр понимал, что делает с ее чувствами в эту минуту: старательно подтверждает слова Никитоса о том, что Алита не достойна ничего хорошего. Она не слышит предупреждения – она слышит только то, что ее считают ничтожеством.

– Ты ревнуешь, – промолвила Алита, отведя взгляд. – Ревнуешь, только и всего.

Лефевр усмехнулся.

– Да, ревную, – признался он и удивился тому, насколько легко у него это получилось. – Но дело не в этом, Алита. Дело в том, что ты смогла спастись от одного душегуба и можешь попасть в ловушку второго. И мне за тебя страшно.

Лицо Алиты стало похоже на маску горя – некрасивую, смятую маску.

– И что ты предлагаешь? – спросила она.

Лефевр прекрасно понимал, что он может предложить хоть луну с неба – это не поможет.

– Откажись, – все-таки произнес он. – Ну не бывает такой любви, чтобы после единственного свидания так кидаться на человека. Пусть Рекиген выберет кого-то еще, чтобы столкнуть в пропасть.

Алита кивнула – не соглашаясь, просто принимая его слова.

– Я тогда просто использовала тебя, Огюст-Эжен, – негромко, но отчетливо промолвила девушка, не глядя на Лефевра. – После того видения в Блюдце мне нужно было понравиться хоть кому-то. Поднять самооценку. Она у меня и так неведомо в какой яме. Извини.

Это было похоже на дуэль. Алита сейчас отбивала удар: ей сделали больно – и она тоже хотела причинить боль. Вот только она не знала, что никакой дуэли не было. Лефевр не хотел ее ранить.

– Я знаю, – откликнулся он, пытаясь собраться с силами и превозмочь собственную муку. – Это сейчас не имеет значения, Алита. Важно то, что принц сделает тебя пешкой, а ты даже правил игры не узнаешь. Просто потому, что захотела утереть нос бывшему мужу. Дескать, гляди, Никитос. Ты меня обезьяной звал, а меня принцы в жены берут, – Лефевр неожиданно обнаружил, что как-то сразу и окончательно утратил самообладание и уже почти кричит. – Только Никитос будет твою подружку валять и ни о чем не узнает.