Девушка без имени

Усмехнувшись, Лефевр убрал бумажку и, сжав гвоздь в кулаке, отправил ему собственное заклинание – уникальное удостоверение личности мага. Лефевр получил его в шестнадцать лет и не очень любил вспоминать о том, как возвращался на рассвете из публичного дома и на пустынной улице его вдруг словно молнией ударило – он неожиданно четко понял себя, свое место в мире и на мгновение охватил взглядом весь мир. Это было настолько жутко и больно, что обессилевший Лефевр опустился на тротуар и несколько часов просидел, боясь пошевелиться, а заклинание возилось где-то в груди, и он понимал, что теперь никогда с ним не расстанется.

Гвоздь принял заклинание, откликнувшись легким ударом тока по пальцам, и Лефевр понял, что артефакт готов к работе. Он закрыл глаза и сосредоточился на том, что искал: легендарные артефакты, погребенные под землей и считающиеся утраченными навсегда, наделенные способностью проникать через пространство и время. Некоторое время ничего не происходило, а потом в ушах возник и стал нарастать шум, сквозь который порой пробивались мужские и женские голоса, говорившие на разных языках, и музыка, то торжественно-трагическая, то бодрая и веселая. Потом среди этой мешанины звуков выделился женский голос, молодой и звонкий, и Лефевр не сразу понял, что голос обращается к нему:

– …Боюсь, вы не понимаете, чего хотите…

Лефевр встряхнул головой и открыл глаза. Осеннее солнце заволокло тучами, и долина утонула в мрачной предгрозовой тишине. Нос пульсировал, наполняясь болью, и, прикоснувшись к нему, Лефевр обнаружил кровь на пальцах.

– Я к вам обращаюсь, Огюст-Эжен, – окликнул его голос. Шум исчез, и теперь слова артефакта звучали без помех. – Вы понимаете, что эти артефакты разрубают пространство и время? Они могут уничтожить не только ваш мир, но и все миры. Их утратили не просто так.

– Понимаю, – кивнул Лефевр. – Да, я понимаю. Но они мне все-таки нужны.

– Зачем? – искренне удивился голос.

– Я должен остановить зло, – просто сказал Лефевр. – Это моя работа.

Голос недоуменно хмыкнул, а потом от души расхохотался. На землю упали первые капли дождя, пока еще осторожные и робкие, но было ясно, что скоро хлынет такой ливень, что в нем потеряются и земля, и небо.

– Сражаться с драконом? – спросил голос. – Как мило. Да вы и сами тот еще дракон, Огюст-Эжен. Что, не верите? Ну так посмотрите на себя. Всю свою сознательную жизнь вы пытали тех, кто обладает таким же даром, что и у вас, но оказался по другую сторону баррикад. И кончилось все тем, что три дня назад вы убили несчастного безумца. Зарезали, как свинью. Вся его вина была в том, что его поработило зло, а вы расправились с тем, кто заведомо не мог вам противостоять. Так что кто тут дракон на самом деле? Вы не просто циничный убийца, который любому своему греху найдет оправдание, вы еще трус и лжец. Сказать Алите, что любите ее, – это нет, это у вас кишка тонка. А вот переспать с ней и делать вид, что ничего не случилось, а потом топтать ее чувства, ее душу – это всегда пожалуйста. И теперь вам нужны артефакты, которые скрыты ради спасения нашего мира и всех миров, просто ради того, чтобы выкинуть отсюда единственную женщину, которая смотрит на вас без отвращения.

Он выжидательно замолчал. Лефевр смотрел, как долину окутывает тьма, и ни о чем не думал. В голове было пусто и звонко – наступил тот момент, который священники называют предельной ясностью понимания, когда душа открыта, видит себя без прикрас и готова выбрать, кого впустить в себя, Господа или бесов.

Это оказалось не страшно и не больно. Это было никак. Лефевра обняла гулкая пустота, и на какой-то миг он испугался, что теперь так будет всегда. Тьма – и больше ничего.

– Пусть, – сказал он. – Да, все так, как вы и говорите. Я именно такой. Но мне нужно остановить еще большее зло. И я найду эти артефакты. Вы можете помочь мне, а можете и не помогать. Но я найду их, и это не обсуждается. Это факт.

Голос вздохнул. Только теперь Лефевр понял, что ливень давным-давно накрыл холмы и долину, что он промок до нитки и что артефакт немилосердно жжет его стиснутую руку.

– Хорошо, Огюст-Эжен, – наконец откликнулся голос. – Будем считать, что мою проверку вы прошли. Закройте глаза и представьте карту Сузы и Медвежегорья. Я размечу маячки, и вы их уже не забудете.

– Спасибо, – произнес Лефевр и послушно представил огромную карту. Вот города, а вот и поселки, вот горы, холмы и болота, вот вены рек, вот россыпи озер, а вот и береговая линия, похожая на обгрызенный кусок лепешки. Карта была яркой, красивой и живой: Лефевр знал, что если склонится над ней, то выбранный кусочек нальется цветом и покажет все, что на нем происходит.

– Отличные способности к визуализации, – похвалил голос. – И кстати, помиритесь с Алитой. Она очень боится окончательно вас потерять.

Лефевр кивнул и подумал, что для артефакта этот гвоздь слишком разговорчив. Впрочем, он, конечно, прав. Лефевр и сам боялся, что Алита потеряна навсегда – не хотел об этом думать, но снова и снова возвращался мыслями к их последнему разговору.