Девушка без имени

– Не стреляйте, – умоляюще прошептала ведьма. Лефевр уловил терпкий запах ее страха, и этот запах опьянял похлеще самых крепких вин. – Господа ради, не стреляйте, я не делала ничего плохого…

Лефевр слегка ослабил хватку и поставил ведьму прямо. Тонкий каблучок подломился, и она едва не упала на ступени.

– Вниз, – приказал Лефевр и подтолкнул ведьму коленом. Сильная колдунья без лицензии, надо же… Пожалуй, стоит устроить взбучку своему прежнему отделу, чтоб мух не ловили, а занимались делом.

– Не стреляйте, – повторила ведьма, медленно спускаясь по лестнице. – Прошу вас…

Она снова покачнулась – подвел сломанный каблук, – и Лефевр подхватил ее под руку. Ведьма вздрогнула всем телом, разворачиваясь в его сторону, и тогда Лефевр увидел ее лицо: бледное, искаженное ужасом.

Глава 8 Глиняное солнце

К вечеру легкий снежок превратился в настоящую метель, и в ней медленно терялось все: дома, пешеходы, омнибусы, экипажи – белая пелена окутывала столицу, размывала формы и цвета, и постепенно начинало казаться, что больше нет ни земли, ни неба, только это мятущееся безмолвие.

Дом Лефевра встретил Алиту густой тишиной давно покинутого места. Маленькие лампы, в которых плавали зачарованные светлячки, не могли развеять тьму. Войдя в прихожую, Алита внезапно подумала, что входит в свой склеп – настолько сильным было давление инквизитора. Оно полностью разрушало волю и напрочь стирало все мысли о сопротивлении. Огюст-Эжен сейчас был действительно страшен: не человек – механизм уничтожения чужой души. Тяжелая душащая волна, что катилась от него, почти вбивала Алиту в землю.

– Я дал слугам отпуск, – негромко сказал Лефевр. Он сбросил пальто на диван и прошел к камину. – Здесь никого нет.

Почему-то это напугало Алиту чуть ли не до обморока. Медленно сняв шубку и сбросив-таки бесполезные сапожки, она опустилась в одно из кресел, чувствуя себя марионеткой в руках кукловода, жестокого и безжалостного. Лефевр швырнул в камин маленький золотистый шарик заклинания, и дрова сразу же объяло веселым пламенем.

– Не бойся, – глухо сказал Лефевр, не глядя в сторону Алиты. – Я подавляю, да?

Она жалко улыбнулась и кивнула. Алите до сих пор казалось, что дуло пистоля упирается в ее затылок, и это было настолько жуткое чувство, что ноги подкашивались.

– Да, – откликнулась Алита. – Подавляешь…

– Прости, – промолвил Лефевр, и в его голосе сквозь застарелую привычку втаптывать ведьм в грязь мелькнуло что-то человечное. – Ты сильно изменилась, Алита.

– Ты тоже, – негромко произнесла Алита, искренне надеясь, что инквизитор не расслышал ее.

Но он все-таки уловил эти слова, усмехнулся:

– Да, наверно. Когда твой муж придет меня убивать за твой арест?

Алита не сразу сообразила, о чем он говорит. Потом в памяти мелькнуло имя седьмого принца и растаяло.

– Рекиген на севере, – ответила она. – Официальный визит в Полярный округ.

Лефевр понимающе кивнул. Отблески огня на лице придавали ему какой-то жуткий, фанатичный вид.

– Как ты? – спросил он, стараясь говорить мягко и сердечно.

Алита поежилась: в доме было тепло, но ее снова стало знобить.

– Живу потихоньку, Огюст-Эжен, – откликнулась она. – Знаешь, ты тогда был прав. У Рекигена много хитрых планов. Ты был прав, а я тебя не слушала.

Он усмехнулся и отправил в огонь еще один шарик. Когда веселые алые языки пламени заскакали по поленьям, Лефевр отошел от камина и сел в кресло напротив Алиты. На какое-то мгновение ее накрыло соленой волной понимания: несмотря на все свое могущество, он одинок и очень несчастен – и в этом есть и ее вина тоже.

– Ты не одна, – глухо сказал Лефевр. – Что бы он ни планировал, я тебе помогу.

– Правда? – с надеждой спросила Алита. Ее постепенно стало отпускать: пусть воля инквизитора по-прежнему душила ведьму, но этот напор постепенно становился меньше и слабее.

– Конечно, – улыбнулся Лефевр. – Я тебя люблю, я тебе во всем помогу… – он откинулся на спинку кресла и сжал переносицу. – Господи, Алита, я ведь чуть тебя не пристрелил. Почему у тебя регистрации-то нет?

Алита пожала плечами. Вопрос про регистрацию она уловила как-то вскользь: в ушах до сих пор звенело: «Я тебя люблю… Я тебя люблю…»

– Не знаю, – едва слышно промолвила она. – Это правда, Огюст-Эжен?

Он отвел руку от лица и посмотрел на Алиту.

– Что?

Несколько секунд она молчала, собираясь с силами, а потом сказала:

– Я тоже тебя люблю, – на этом самообладание иссякло, и Алита почувствовала, что вот-вот расплачется. В груди почему-то стало жечь. – Почему мы с тобой такие дураки?

Лефевр поднялся из кресла и, приблизившись к Алите, протянул ей руку. Мрачная угнетающая волна, которая по-прежнему катилась от инквизитора к ведьме, теперь не была настолько мучительной. Когда Алита встала, Лефевр обнял ее и ответил:

– Не мы дураки, а я. Мне нужно было вести себя по-другому.

Алита вздохнула, слушая, как глухо и размеренно стучит его сердце. Огонь в камине снова начал гаснуть, кругом царила зимняя метельная ночь, и казалось, что ничего уже нельзя ни изменить, ни исправить – оставалось только смириться со сделанным и попробовать жить дальше.