Девушка для Данте (ЛП)

Мисс Совершенство давно претендует на Данте. И я вижу по её глазам, что она не откажется от него в ближайшее время. Она протягивает ко мне тонкую, благородную руку. Её кольца врезаются мне в ладонь, когда она сжимает пальцы.

— Я очень рада познакомиться с тобой, Риз. Ты здесь для продолжительного визита? Данте не сказал мне, что ждёт гостей.

Она поворачивает свои красивые зелёные глаза к Данте, ожидая объяснений, что заставляет меня задуматься, как много всего они на самом деле пережили друг с другом. Они разговаривают обо всем на свете?

Данте быстро рассказывает ей короткую версию того, что произошло в Амстердаме, и я замечаю тот момент, когда она решает, что я не угроза для неё. Её лицо становится светлее.

— О, — восклицает она. — Так ты стала свидетелем героических наклонностей Данте. Однажды он спас мне жизнь. Я упала с яхты его отца и не умела плавать. Данте нырнул и вытащил меня из океана.

— Она должна была надеть спасательный жилет, — вставляет Данте, — но она не хотела испортить свой загар.

Он добродушно закатывает глаза, и Элена толкает его.

— Кому нужен этот спасательный жилет, когда у меня есть ты? — улыбается она ему, хлопая ресницами, и меня тошнит. И на этот раз моя тошнота не имеет ничего общего с медузой, которая только что пыталась меня убить.

Элена поворачивается ко мне:

— Как долго ты пробудешь здесь? — невинно спрашивает она. — Я покажу тебе Валес. И что случилось с твоей ногой?

— Оказывается, у меня аллергия на медуз, — отвечаю я. — И я бы хотела потусоваться с тобой, пока я здесь. Я останусь, пока аэропорты не откроются. Сейчас они закрыты из-за вулканического пепла.

— Знаю! — восклицает она, возвращая своё внимание к Данте. — Ты знал, что Майкл остался в Лондоне? Он в ярости, потому что, вероятно, пропустит Регату. У него новая лодка в этом году и всё такое.

Они с Данте говорят об этом несколько минут, об этой важной ежегодной гонке на лодках, которая, по-видимому, имеет большое значение здесь, в Кабрере, забыв про меня. Я стою рядом, чувствуя себя неловко с моей причудливой пульсирующей ногой, пока, наконец, Данте не смотрит на меня так, будто внезапно вспоминает о моём присутствии.

— О боже. Прости, Риз. Я забыл о своих манерах. Нам, действительно, нужно вернуть тебя во дворец. Я хочу, чтобы ты немного полежала, и я попрошу доктора осмотреть тебя, — он поворачивается к Элене. — Мы скоро наверстаем упущенное, Лени.

Он зовёт её Лени. Я мгновенно и нелепо обижаюсь на это.

— Сегодня вечером будет костёр, — говорит ему Лени, наблюдая, как он берёт меня за руку. — Ты придёшь?

Он смотрит на меня, потом снова на Лени:

— Может быть. Мы посмотрим, как пойдет.

— Не заставляй меня ждать, Ди, — игриво предупреждает она. — Ты знаешь, как я это ненавижу.

И я ненавижу, что ты зовёшь его Ди.

Я знаю её всего пять минут и уже ненавижу эту девушку, потому что она знает Данте дольше. Он — Ди, а она — Лени. К тому же, она идеальна. Я ненавижу и это. И ненависть к этому делает меня мелочной, что, конечно, я тоже ненавижу. Очевидно, я просто ненавижу сегодня всё.

Данте улыбается Элене, и мы уходим. Я знаю, что если обернусь, то увижу, как она будет смотреть нам вслед. Я буквально чувствую, как её изумрудно-зелёные глаза прожигают наши спины. Она не та, с кем стоит связываться. Я знаю это.

Глава 6

— Мама, я уверяю тебя, я в порядке, — в очередной раз настаиваю я, разговаривая по телефону. — Это просто укус медузы. Мне не ампутируют ногу или нечто подобное. По-видимому, это обычное дело для тех, кто живёт у океана. У меня была небольшая аллергическая реакция, но я в порядке. Доктор сделал мне укол кортизона (Прим. пер.: противовоспалительный лекарственный препарат), и нога даже больше не опухает, остались лишь красные пятна.

Я смотрю вниз на свои покрытые пятнами ноги и знаю, что выгляжу так, как будто я побывала на конце щупальца медузы, что, конечно, и произошло.

Кроме того, укол кортизона был очень болезненным.

Но я не упоминаю эту часть.

Моя мать уже достаточно завелась. Она не в восторге от того, что я здесь. Она вполне рада, что я получила возможность приобщиться к культуре и всё такое, но она бы предпочла, чтобы я оказалась в стране, о которой она слышала раньше. И где-нибудь не за тысячи миль от дома.

Я слушаю её материнские заботу и нытьё в течение следующих десяти минут, пока рассеянно смотрю из окна своей спальни. Я нахожусь в задней части дома над теннисными кортами. Справа от меня сверкающий голубой бассейн, слева — нетронутые сады. Теннисные корты находятся в центре.

Повсюду розовые кусты. И мои любимые пионы. И множество белых мраморных статуй греческих богов. И один из Наполеонов. Почему эта страна так одержима Наполеоном?

Я задаюсь вопросом, сделана ли эта маленькая статуя в натуральную величину, когда Данте прерывает мой поток мыслей, шагая по газону с ракеткой в руке, в коротких теннисных шортах.

Святые.

Обезьянки.