Девушка для Данте (ЛП)

— Так что ты думаешь о моём доме? — мимоходом спрашивает Данте, пока мы прокладываем наш путь по корягам, выброшенным на берег прибоем. Он мягко придерживает мой локоть, и я чувствую, как мой живот закручивается от чувства теплоты и трепета. Он просто такой... идеальный. Всё это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Я думаю, он прекрасен, — честно отвечаю я. — Всё кажется таким древним и совершенным.

Он улыбается в ответ.

— Спасибо. Он довольно древний. Хотя, не очень, но близко к этому. Расскажи мне больше о своём доме. Ты не так много говорила о нём. Что бы ты сейчас делала, если бы была дома в Канзасе?

Я пытаюсь посмотреть на него, но это трудно, потому что вокруг темно. Он чувствует мой взгляд и смеется.

— Давай же. Всё не может быть настолько плохо.

Я снова гляжу на море рядом с нами.

— Родившись здесь, ты и представить себе не можешь место, где не так много естественной красоты, — говорю я. — Представьте себе место, где первооткрыватели работали на солнце и в пыли до самой смерти. И это называется Канзас.

Данте снова смеётся.

— Но дни открытий закончились, — напоминает мне он. — Серьёзно. Я хочу представить, откуда ты родом. Расскажите мне об этом месте.

— Окей, — я задумываюсь на секунду. — Сейчас там душно и жарко. И я говорю об адски горячей кухне, а не о крутой Нью-Йоркской адской кухне. Я говорю о высасывающей-твою-душу жаре. И прямо сейчас, я бы либо лежала на кровати и делала записи в дневнике, либо строчила сообщения на телефоне моей лучшей подруге Бекке. Или я бы ночевала у неё дома. И мы, возможно, прокрались бы через её окно, чтобы потусоваться с нашими друзьями. Мы не смогли бы улизнуть из моего окна, так как моя спальня расположена слишком высоко.

— Так, получается, ты — нарушительница правил. Я запомню это, — говорит он. Я уверена, что его глаза снова сверкают, хотя я не могу их видеть, чтобы убедиться.

— На самом деле, нет, — отвечаю я. — Мы не делаем ничего плохого. Мы всего лишь встречаемся у реки с нашими друзьями. Мы разжигаем огонь. Иногда пьём пиво, хотя я не его фанат. Иногда сплавляемся по реке в автомобильных камерах, что очень круто делать под звёздами. Хотя, мы должны остерегаться Водяных Мокасин.

— Водяных Мокасин?

— Это ядовитые водяные змеи. Они черные и выглядят безвредными, как палка, плавающая в воде, но, когда они открывают рот, внутри он белый как хлопок. Вот почему их еще называют Хлопковыми Ртами. И они могут убить тебя быстрее, чем ты успеешь добраться до больницы.

Данте морщится.

— Звучит интересно. Расскажи мне о Бекке. Как долго вы знакомы?

Мы взбираемся на небольшую песчаную дюну, и я понимаю, что мы, действительно, в середине пустоты. По-видимому, они зашли так далеко, чтобы Данте мог уединиться со своими друзьями. Я думаю, это хорошо, что его друзья такие понимающие.

— Бекка — это… Бекка.

Я пытаюсь придумать, как описать её.

— Она дикая, сумасшедшая и смешная. Она была моей лучшей подругой с детского сада. Она живет в пяти минутах от меня, так что мы можем ходить туда-сюда, если захотим. Она тоже живет на ферме. У нее есть старший брат, Коннор, который ездит на быках. Мы ходим смотреть, как он катается на них по субботам.

— На быках? — в голосе Данте звучит сомнение, как будто он думает, что я пытаюсь подшутить над ним. Должна признать, это звучит как выдуманный вид спорта. Кто в здравом уме захочет сидеть на разъярённом быке? Мне понадобилось некоторое время, чтобы объяснить ему это.

— Кстати, — продолжила я. — Бекка всё ещё надеется, что мы с Коннором будем вместе, чтобы мы с ней породнились.

— А на что надеешься ты? Тебе нравится Коннор? — спрашивает Данте.

Я не могу понять тон его голоса. Интересен ли ему мой ответ по какой-либо другой причине, кроме праздного любопытства?

— Мне нравится Коннор… как брат. Я знаю его с детства, и, честно говоря, мне не может нравиться тот, кто знает обо мне всё. В этом должна быть какая-то тайна. Но я хочу для него только самого лучшего. Коннор, действительно, хороший парень. Он сейчас в колледже и приезжает домой на выходные.

— Понимаю, — говорит Данте. Понимает ли? — Как выглядит твоя ферма? Я хочу представить её в своей голове.

— Ну, это старый фермерский дом. Не такой уж древний по стандартам Кабреры, но старый. Двухэтажный, с белым сайдингом. Я живу там с мамой, бабушкой и дедушкой. Кстати, моя бабушка большая поклонница твоих оливок. В Канзасе подсолнухи растут как сумасшедшие, и у моей мамы есть небольшое поле подсолнухов за одним из наших амбаров. Просто потому, что они ей нравятся. Кажется, у нас всегда на кухонном столе стоит ваза с подсолнухами. У нас есть лошади, коровы, козы. Моего коня зовут Озорник.

— Я всегда хотел научиться ездить верхом, — задумчиво говорит Данте.

— Тогда почему ты этого не сделал?

— В Кабрере нет лошадей, — объясняет он. — Полагаю, мой отец мог бы прислать одну лошадь для меня, но я никогда не просил его об этом.

— Ну, если ты когда-нибудь окажешься в Штатах, тебе придётся навестить меня, и я дам тебе урок верховой езды, — говорю я.