Девушка для Данте (ЛП)

Я собираюсь с мужеством и смотрю в окно. На краю взлётно-посадочной полосы, наполовину погрязшие в земле, горят обломки самолёта. Я вижу, как белая облицовка его хвоста тает, раскрывая металлический скелет. Чёрный токсичный дым поднимается к небесам, но, вероятно, было бы намного тревожнее, если бы он этого не делал.

Спасательный трап не появляется с боковой части самолёта. Его каркас неподвижен и бесшумен, доносится лишь громкий треск огня.

— О Боже!

Женщина в хвосте нашего самолёта нарушает зловещую тишину и начинает рыдать. Она плачет, указывая в окно, и её рука дрожит. Люди в горящем самолёте явно мертвы. Мы не видим их, но мы это знаем. В воздухе висит облако потрясения и невысказанных чувств, которыми переполнены все пассажиры нашего самолёта.

— Что случилось? — спрашивает маленький мальчик у своей мамы, сидящей через проход.

Его мать, мертвенно-бледная, смотрит в окно, её лицо лишено всех красок. Она мрачно качает головой и опускает пластиковую штору на окно. Бросив взгляд в мою сторону, ее глаза встречаются с моими на короткий момент, прежде чем она опускает голову. Мы просто стали свидетелями трагедии. Проблема в том, что я не уверена, какой именно. Я вообще ни в чём не уверена.

— Что произошло? — я отчаянно спрашиваю Данте. — Что с ними случилось? Они взлетали или садились?

Он смотрит на обломки.

— Я не знаю, — признаётся он. — Не могу сказать.

Словно из ниоткуда, рядом с Данте возникает мужчина в костюме.

— Пойдём, Данте. Нам нужно уходить, — приказывает высокий загорелый блондин с короткой стрижкой. — Мы не можем тут оставаться.

— Что? — безучастно спрашивает Данте, глядя на мужчину. — Как мы можем куда-либо уйти?

Короткая Стрижка хватает руку Данте, его пальцы толстые и напоминают сосиски.

— Не время для дискуссий. Мы должны уходить.

Он наклоняется и что-то бормочет на ухо Данте. Единственное слово, которое мне удаётся расслышать, это «террористы».

Я вздыхаю, и Короткая Стрижка смотрит на меня, его тусклые голубые глаза серьёзны. Поднеся свой толстый палец к своим губам, он жестом показывает мне «молчать». Я кусаю губы, и Данте поворачивается ко мне.

— Возьми свои сумки, Риз.

— Что? — спрашиваю я в замешательстве.

— Просто хватай свои вещи, — быстро говорит он, вставая. — Я не оставлю тебя здесь одну.

Схватив ручку сумки, я закидываю её на своё плечо и тихо и быстро следую за Данте. Я даже не знаю этого парня, но, по какой-то причине, в этот момент доверяю ему. Я определённо предпочту быть с ним, а не здесь, на этом пылающем асфальте. Это точно.

Стюардессы обступают нас, создавая защитный барьер, пока мы ждём у двери. За нами я слышу тревогу остальных пассажиров, громко выражающих свою озабоченность тем, почему мы можем уйти, а они нет. Это действительно хороший вопрос, на который я не знаю ответа.

Пока самолёт медленно рулит к противоположной стороне аэропорта, я, пребывая в шоке, смотрю в окно.

Кусочки горящего самолета разбросаны повсюду. Маленькие изогнутые куски металла, обрывки одежды, горящая резина. Мой взгляд перемещается к самому самолету, и я вижу зубчатое рваное отверстие в брюхе самолета. Я снова начинаю задыхаться и отвожу взгляд. Но это не помогает. Я мельком вижу почерневшую куклу, лежащую в траве у колеса самолета, ее лицо растаяло. Эти картины запечатлелись в моем сознании, наверное, навсегда. Я сжимаю глаза и жду, когда самолет перестанет двигаться.

Через несколько минут мы останавливаемся. Я снова открываю глаза и обнаруживаю, что мы пришвартовались в тихой, темной зоне аэропорта.

Короткая Стрижка быстро проходит вперёд, чтобы открыть дверь самолёта. Выглянув на улицу, я вижу высокую передвижную лестницу, придвинутую к самолёту так же, как у президентского Борта №1.

Я сглатываю.

Как Данте смог заполучить такое особое отношение?

Но сейчас не время задавать этот вопрос. Мужчины в костюмах подгоняют нас вниз по крутой лестнице, и все, что я могу делать, чтобы не отставать, это следить за своими ногами во избежание падения. Эти парни явно знают своё дело. Я по-прежнему слышу громкие протесты пассажиров в салоне самолета, пока двери не закрываются позади нас.

— Всё в порядке, — тихо говорит Данте, пока мы идём к терминалу. — Не бойся.

— Где мы? Куда мы идём? — спрашиваю я. — Почему ты берёшь меня с собой?

— Я не хотел оставлять тебя там, — объясняет он спокойно. — Никто не знает, что случилось. Они считают, что это террористы. Они закрывают аэропорт. Ты можешь застрять здесь на несколько часов или даже дней. Я не хочу этого. Мы находимся в охраняемом неиспользуемом терминале. Я обещаю тебе, что ты в безопасности со мной. Мы собираемся вернуться в Схипхол по защищённому туннелю, а затем мы отвезем тебя туда, куда тебе нужно.

— Эм, а куда ты направляешься?

— Я собирался присоединиться к моему отцу в Лондоне, — говорит Данте, его глаза слегка обеспокоены. — Но теперь я, вероятно, вернусь домой.

— Но как? — спрашиваю я в замешательстве. — Ты только что сказал, что они закрывают аэропорт.

— Я не уверен, — отвечает он. — Рассел? Как мы вернемся домой?

Короткая Стрижка оборачивается.